Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

в эти годы. Тогда он еще не писал ничего, кроме картелей — вызовов на дуэль. Справедливости ради надо сказать, что сам он редко затевал ссоры и в большинстве случаев участвовал в дуэлях как секундант. Но и такое участие было ответственным и небезопасным. Формально дуэли были строжайше запрещены кардиналом Ришелье еще в 1626 году, но… С тех пор еще ни один дуэлянт не был осужден по всей строгости закона. Рыцарские поединки — военные, судебные, в защиту чести своей и своих близких — имели многовековую традицию. Закон еще не умел охранять «человеческие ценности» — честь и достоинство. И король, как верховный дворянин страны, не решался осудить вассала, защищавшего свою честь с оружием в руках.

Конечно, часто дуэли затевались из-за пустяка, косого взгляда или просто дурного настроения. Были, наконец, бретеры, для которых игра со смертью являлась смыслом жизни. Но Савиньен Сирано де Бержерак был не из их числа.

Участвовал наш герой и в других рискованных предприятиях. Он сопровождал друзей и знакомых, которых, выражаясь современным языком, «заказали» враги. В таких случаях дворянин приглашал в спутники одного или нескольких верных и отважных друзей. Или нанимал «эскорт» со стороны.

Разумеется, Сирано де Бержерак служил своим друзьям единственно по зову сердца. Один такой эпизод стал легендой при его жизни, а два с половиной столетия спустя украсил пьесу Э. Ростана. Как-то раз мушкетер и поэт Франсуа Линьер, автор множества злых эпиграмм, крепко насолил одному вельможе. Тот нанял сотню (!) головорезов, чтобы разделаться с поэтом. Линьер узнал о готовящейся засаде и пригласил… одного только друга, но это был Сирано де Бержерак! «Сверхъестественное сражение», как назвал эту битву Анри Лебре, произошло у Нельской башни (ну и мрачное местечко выбрали наемные убийцы!), и, в результате, «из этой сотни двое поплатились за свои злокозненные намерения жизнью, а семеро — тяжкими увечьями». Остальные обратились в бегство. Другой свидетель этого боя, де Бургонь, прибавлял с тех пор к имени Сирано де Бержерака новый титул — Неустрашимый.

Неустрашимым он был и на войне. А война шла жесточайшая — Тридцатилетняя, она же и первая общеевропейская: сражались коалиции государств, воевали династии — Габсбурги с Бурбонами, дрались католики с протестантами. Франция вступила в эту тотальную войну не сразу, только в 1635 году, и до заключения Вестфальского мира в 1648-м потеряла столько солдат и мирных жителей, что прирост населения в стране начался лишь через столетие.

В эту бойню очертя голову бросился 20-летний Сирано де Бержерак. В 1639 году при осаде Музона он был ранен мушкетной пулей навылет. Но уже в следующем году под Аррасом получил еще более тяжелое ранение — шпагой в горло! Там же и тогда же был ранен и другой наш знакомый — Шарль де Бац, он же д’Артаньян. Может быть, они лежали рядом в одной повозке, на которой раненых вывозили с поля боя? Во всяком случае, французские романисты описывают их встречу, и в одном эпизоде пьесы Э. Ростана мушкетер д’Артаньян говорит Сирано:

…А вы, ей-богу, мне по нраву.

Я хлопал что есть сил…

Дуэль была на славу.

И, что ни говори, язык у вас остер!

Кстати, в бою под Аррасом был убит другой прототип персонажа пьесы — Кристоф де Шампань, барон де Невильет, действительно, муж родственницы Сирано де Бержерака — Мадлены Робино (Роксана из пьесы Э. Ростана).

После второго ранения Сирано долго лечился, надеялся вернуться в строй. Но потом взвесил свои шансы — и рассудил, что военная карьера окончена. Для того чтобы просто служить, довольно желания и личной доблести. А вот чтобы продвигаться по службе, требовались знатное происхождение (и тут сомнительное «де» внука рыботорговца вряд ли помогло бы), высокое покровительство или деньги (а лучше и то и другое). В то время на военные должности не только назначали; командир или вельможа мог продать свою должность, правда, только ровне по знатности и заслугам. Друзья наперебой советовали Сирано обзавестись высоким покровителем — это было в обычае той эпохи. И вскоре после «сверхъестественного сражения» у Нельской башни учтивое предложение дружбы и заступничества поступило от маршала де Гасьона. Этот славный полководец, по словам Лебре, «с приязнью относившийся к людям отважным и умным, ибо знал толк и в тех и в других, пожелал иметь подле себя господина де Бержерака, наслышавшись о нем от господ де Кавуа и де Кижи» (друзья Сирано, гасконцы и храбрецы). Однако, наш гордец вежливо отклонил предложение маршала. Одно дело — служить Франции, другое — вельможе, хотя и достойному уважения. Нет, Сирано решил сохранить свободу шпаги и пера!

Он недолго размышлял, чем ему заняться. Собственно говоря, карьера Сирано де Бержерака как литератора и свободного мыслителя уже началась. Но он продолжал упражняться в фехтовании, чтобы «рука не отвыкла» от выпадов, фланко-над, ударов терцой и квартой, и, вдобавок, брал уроки танцев. Эти два искусства имеют схожие движения, позы, фигуры и па, но цели их противоположны: Любовь по окончании танца и Смерть на кончике клинка.

Либертен

Многие авторы в XIX веке и позднее живописали разгульную жизнь Сирано в молодости. Теофиль Готье, открывший вместе с Дюма «этот сладостный» XVII век (скорее — миф о нем), в очерке «Сирано де Бержерак» (1834 г.) писал: «Бержерак предался всем увлечениям безрассудной и неугомонной молодежи того времени; он впал в распутство с пылом восемнадцатилетнего провинциала, который впервые оказался в Париже… Вино и женщины, эти пленительные, сулящие столько утех кумиры нашей юности, казалось, полностью завладели им после жизни, проведенной в строгости и воздержании».

Между тем, Анри Лебре скромно сообщал только, что «полная свобода делать все, что взбредет на ум, повели его по скользкому пути, на котором, смею сказать, я его остановил…» О повзрослевшем Сирано он добавляет, что «природа одарила его не только редкостным умом, но и счастливой способностью управлять своими желаниями; посему вином он не злоупотреблял и, бывало, говорил, что невоздержанность притупляет ум и что со спиртным надо обращаться не менее осторожно, чем с мышьяком…» В отношениях с женщинами Сирано была свойственна, no словам Лебре, «величайшая сдержанность в обращении с прекрасным полом; можно сказать, что он ни разу не преступил черту того почтения, которого вправе ждать от нас дамы…»

Великодушный друг, он и не мог сказать иначе! Разумеется, юный Сирано был повесой. И пока он шел «по скользкому пути» (а сколько он шел — нам