Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

– Атаманов у вас, может, и нет, – перебил меня Сергей Иванович, – но все же имеется какое-то руководство, некий высший совет… Ведь так?

– Так, – согласился я.

– И вы, как я понимаю, – оттуда?

– Н-ну, допустим… В какой-то мере.

– Не скромничай, мой милый, – похлопал меня по плечу Левицкий, – не прибедняйся. И помни: никаких особых полномочий в данном случае не требуется. Просто наш комитет решил войти в контакт с уголовниками. И собрались мы здесь для того, чтобы с тобой познакомиться, спросить тебя кое о чем. И заодно – разъяснить ситуацию.

– Так разъясните, – сказал я. – Каковы конкретно ваши цели? Сколько вас? На что вы рассчитываете?

– Ну, цель у нас одна, – заговорил негромко Левицкий.

И в этот момент внезапно поднялся Витя.

– Стоп, – сказал он (у него оказался низкий, глуховатый, с надсадною хрипотцою голос), – повремени!

– Что такое? – недоуменно поворотился к нему Левицкий.

– Ты вот начал – о наших целях… Начистоту… А надо ли? – Витя повел в мою сторону бровью. – Ты за него ручаешься? Твердо ручаешься?

– Ах, вот в чем дело, – сказал Левицкий и улыбнулся скупо. – Не беспокойся. Тут все чисто. Он уже давно под нашим наблюдением. Просвечен насквозь – как под рентгеном!

«Ай да Костя, ай да безобидный фраер, – подумал я. – Вот они каковы, эти ценители поэзии! Я-то, дурак, полагал, что их стихи мои интересуют, а они, оказывается, меня просто-напросто проверяли, просвечивали… Ну, ловкачи!»

– Что ж, коли так, – пробормотал, замявшись, Витя.

– Да садись ты, – досадливо и нетерпеливо дернул его за рукав Борода, – не маячь. И вообще никогда не выскакивай без толку!

Морячок послушно сел, подался в угол. Левицкий проговорил, твердо глядя мне в глаза:

– Да, да, дружище. Не удивляйся. Конечно, мы тебя проверяли – и еще как! Но ведь ты же сам знаком с правилами конспирации – должен понимать… Тем более что речь идет о таком деле.

То, что я услышал затем, повергло меня в немалое удивление. Подпольная повстанческая организация, как оказалось, действовала на пятьсот третьей стройке уже довольно давно и охватывала все почти местные лагпункты. Мало того, связанные с сопротивлением люди имелись в Игарке и даже в далеком Норильске. Где-то там, на Крайнем Севере, находился и центральный штаб. Восстание должно было подняться одновременно во всех концах трассы по сигналу, данному с воли. Для этой цели существовали специальные «вольные» связные, особо законспирированные, набранные из числа ссыльнопоселенцев, которые в здешних краях обитали во множестве. Они держали постоянный контакт с центром заговора и обеспечивали периферию необходимой информацией, а иногда даже и оружием.

– Вот так, – сказал в заключение Левицкий, – такова общая картина. Конечно – вкратце, в основных чертах… Но ведь детали, я надеюсь, тебе и не надобны?

– Разумеется, – ответил я. – Зачем они мне? Одно только непонятно: почему центр расположен так далеко? Это же осложняет…

– Да просто потому, что конечная наша цель – захват Норильской радиостанции, – медленно, веско выговорил Левицкий. – Прорвемся в эфир, свяжемся с Америкой, с Западом…

– Вы думаете, что вас кто-нибудь поддержит? – улыбнулся я. – Эх, братцы… Очевидно, вы незнакомы с историей лагерей.

И тут же я, стараясь быть предельно кратким, рассказал собравшимся о знаменитом соловецком бунте; о массовом побеге заключенных с островов и о том, как норвежцы выдали беглецов – вернули их под конвоем обратно. Сообщил я также о восстаниях на Воркуте и в Соликамске. Кое-кто рассчитывал тогда на поддержку местного туземного населения… Однако расчеты бунтовщиков не оправдались. Туземцы предали их. И в результате оба этих восстания были подавлены.

– Так что же вы предлагаете? – спросил после минутного молчания Борода. – По-вашему выходит, что всякая борьба обречена… Что надо сложить оружие… Вы к этому клоните?

– Вовсе нет, – ответил я, – да теперь оружие складывать и нельзя – бесполезно. Вы все равно уже сунули голову в петлю… Так что надо действовать! Но не тешьтесь иллюзиями. Вот к чему я клоню! Вас никто не поддержит со стороны. Рассчитывать нужно только на себя, на свои силы. И думать в первую очередь следует не об этой дурацкой радиостанции, а просто о том, как бы уйти подальше. Знаете поговорку: «Самое главное – вовремя смыться…»

– Ну, ты, брат, рассуждаешь как профессиональный блатарь, – сказал, покрутив головой, Левицкий.

– А я и есть блатарь! Как же еще я могу рассуждать? И если мне позволено говорить от имени шпаны, то хочу вас сразу же заверить: мы, конечно, поможем. Переколоть охрану, взять зону – это пожалуйста… Но потом пути наши разойдутся.

– Что значит – разойдутся? – резко спросил Левицкий. – Когда это – потом?

– Ну, после резни, после того, как будет ликвидирована охрана. Вы, вероятно, собираетесь оставаться здесь, держать оборону… А уркам это ни к чему. Восстание для них не самоцель, а единственный, кратчайший путь к свободе. Понимаешь, старик? К свободе, к бегству! Ради этого они пойдут на все, тут уж я могу выдать любые гарантии.

– Любые? – спросил, сужая глаза, Сергей Иванович.

– В общем, да, – ответил я. – Ради бога, не ловите меня на словах! В принципе я знаю психологию блатных. Хотя, конечно, могу и ошибиться кое в чем… Но как бы то ни было, большая часть моих ребятишек согласится, я уверен.

– А позвольте уточнить, – подал голос Борода. – В переводе на язык чисел – большая часть – это будет сколько? Ну хотя бы ориентировочно.

– Человек шестьдесят, – ответил я, поразмыслив, – может быть, чуть побольше… Надо учесть, что около блатных постоянно трется всякая мелочь – пацаны, молодое хулиганье, различные шкодники. У нас их называют «жучками». Есть еще и другая категория: шестерки, девки… Но эти не в счет. А вот жучки – активная сила. И весьма многочисленная. О них нельзя забывать.

– Та-ак, – процедил Борода. – Значит, вместе с этими жучками будет, скажем, что-то около сотни… Верно?

– Считайте – восемьдесят, – отозвался я. – Тут уж все наверняка.

– Но это же роскошно!

Борода широко ухмыльнулся, дымя папиросой, распустив по лицу морщины. Шибко потер ладонью темя и затем крикнул:

– Отметьте, князь: восемьдесят человек – против вахты! Слева, не забудьте, слева! Группа ЦРМ теперь сможет полностью сосредоточиться на западном участке.

Я посмотрел на Оболенского. Во все время общего нашего разговора он смирно сидел в углу, шурша там бумагами. Я как-то забыл о нем, упустил его из виду. И теперь вдруг с беспокойством и тревогой заметил, что он пишет что-то.