Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914—1920 гг. В 2-х кн.— Кн. 2. - Георгий Николаевич Михайловский

того, что делалось на юге России, и того, что творилось в русской парижской колонии. «Это два разных полюса, и рано или поздно один или другой перетянет», — предсказывал Урусов, только он полагал, что перетянет южнорусский полюс, а вышло наоборот. В качестве исцеляющего средства Урусов предлагал очень смелую вещь — образование тайного общества, которое должно было стремиться к замене Сазонова, Маклакова и Львова людьми менее известными, но более молодыми, энергичными и не связанными таким ужасным прошлым, как все три вышеуказанных лица. «Дело контрреволюции, так же как и дело революции, — дело молодого поколения», — говорил Урусов.

Привожу эти мнения Урусова как характерные для активной части белого движения, которая искала новых путей и во многом была права, в особенности в национальном вопросе. Решение его они видели в свободном союзе русских антибольшевиков с прежними инородцами, и в первую очередь с поляками. Я только скептически относился к тайному обществу, которое во что бы то ни стало хотел организовать Урусов и которое в каком-то виде где-то уже существовало. Какую роль оно играло, насколько оно было могущественно — не знаю, так как Урусов, будучи вообще со мною весьма откровенным, скрытничал, однако, в этом вопросе, зная, что я не одобряю его идею «тайного общества».

Мне хотелось направить энергию Урусова на что-то полезное и обратить его критику существующего положения дел на конкретные положительные действия. Зная, кроме того, какое влияние имел Урусов среди молодой части дипломатического ведомства, и подумывая о восстановлении ОСМИДа — Общества служащих Министерства иностранных дел — в том виде, как оно существовало в осенние месяцы 1917 г. и зимой 1918 г., я в то же время хотел ввести Урусова в парижскую общественную среду.

Проект «Молодой России»

Для этой цели по моей инициативе был устроен завтрак у «Paillard’a» — месте, быть может, слишком фешенебельном для такой беседы, но специально выбранном мною, так как у нас в отеле трудно было укрыться от случайных посетителей — как раз в это время к нам часто приходили многочисленные знакомые. Завтрак был устроен для переговоров совершенно доверительного политического свойства между Гронским и Урусовым. Кроме них двоих присутствовал только я.

Я хотел именно здесь, где рядом с нами за отдельным столиком сидел какой-то магараджа весьма тёмного вида и все остальные были сплошь иностранцы, поговорить о наболевших вопросах. Урусов был, по-видимому, очень польщён таким вниманием, кроме того, Гронский мог быть ему чрезвычайно полезен. Я же опасался, что, увлёкшись идеей тайного общества, Урусов попадёт в руки каких-нибудь третьестепенных авантюристов и растратит свою энергию и влияние в дипломатическом ведомстве на пустяки. В конце концов так и вышло, но моя совесть чиста — я всё сделал, чтобы этого не случилось.

Завтрак с Гронским должен был показать, возможно ли было соглашение наиболее активной части белого движения с прежними общественными кругами или же это было в тот момент неосуществимо. После общего разговора Урусов подробно изложил — впервые, может быть, кому-либо из посторонних — свой критический взгляд на действия главарей белого движения в борьбе с большевиками, особенно остановившись на дипломатической части. Гронский внимательно слушал. О многом он знал от меня, так как я тоже не раз высказывал ему критические замечания в адрес Сазонова и нашего начальства, которое было прекрасно в нормальных условиях, но теперь явно отставало от быстрого хода международных событий. Урусов говорил очень убедительно, пока дело касалось критики существующего положения.

Когда он кончил, Гронский, на которого произвела впечатление страстность Урусова, искренне стремившегося направить борьбу с большевиками на истинный путь и искавшего каких-то новых подходов, спросил: «Что же вы собираетесь делать для проведения в жизнь ваших мыслей, с которыми я совершенно согласен?» Урусов отвечал: «Создать новую политическую партию». Тогда Гронский стал расспрашивать, какая же это будет партия. Урусов в основных чертах набросал проект того, что можно было бы назвать «Молодой Россией», — партии, не связанной с ошибками прежней России или прежних русских политических партий.

К сожалению, в планах Урусова касательно новой партии было слишком много расплывчатости. Так, например, Урусов был решительно против восстановления Романовых на русском престоле, но был и против «шаблонной западноевропейской республики», которая будет непонятна русскому народу. Внутренняя программа, в отличие от внешнеполитической, была продумана Урусовым далеко не достаточно, а ведь он собирался как-никак основывать партию. Заметив эту туманность во внутренней программе Урусова, Гронский как опытный политик стал доказывать своему горячему собеседнику, как трудно организовать новую партию; так, кадетская партия родилась из слияния целого ряда кружков, где земский, например, скреплялся и узами родства между многими его членами. Только те партии долго держатся и могут оказать влияние на общественную жизнь, которые имеют за собой известную социальную почву.

Затем Урусов сел на своего любимого конька, начав доказывать необходимость ещё до развёртывания новой партии создать «тайный центр», и стал предлагать схему, подобную схеме декабристской организации сто лет тому назад. Гронский и я пытались разубеждать Урусова, говоря об устарелости такого способа действий, но он не соглашался и продолжал стоять на своём. Я заметил Урусову, что мы живём в эпоху быстрых смен правительств и находимся на поворотном пункте гражданской войны. Пока «тайный центр» будет образован и начнёт действовать, на территории России могут произойти события огромной важности и урусовская организаторская энергия пропадёт даром. Гораздо легче, отложив вопрос об образовании новой партии, сговориться нескольким единомышленникам и, зорко следя за событиями, проводить свои взгляды о новой постановке борьбы с большевиками при настоящих условиях. Гронский старался, как мог, привлечь Урусова на свою сторону, говоря, что готов войти в соглашение с Урусовым и помогать ему в осуществлении его мыслей, которые, в особенности в вопросах внешней политики, казались ему вполне обоснованными.

Нельзя сказать, что торжественный завтрак у «Paillard»’a прошёл бесследно для Гронского и Урусова. Гронский увидел, что появилась потребность в создании рядом со старыми русскими партиями новых политических группировок, и то, о чём я ему не раз говорил, вылилось у Урусова в стройную систему, по крайней мере в дипломатической части. Это было полезно Гронскому, так как ему приходилось часто встречаться с влиятельными людьми в парижской колонии и он мог пустить в ход новые идеи в кругах, где до сих пор слепо полагались на Сазонова. Была польза и для Урусова, так как он представлял себе образование новой партии слишком просто: взяли и собрались несколько хороших знакомых, недовольных существующими общественными течениями, и образовали новую партию, в которую все и вошли. Наконец,