Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

усовершенствовались, то они должны были медленно распространиться и вытеснить родственные им формы. Такие разновидности, возвратившиеся на свою прежнюю родину, в силу того, что они почти равномерно, хотя и очень слабо уклонились от своей прежней формы и что они заключены не в одном и том же горизонте данной формации, должны быть, согласно тем правилам, какими руководствуются многие палеонтологи, признаны за новые самостоятельные виды.

Итак, если есть доля правды в этих замечаниях, мы не имеем права рассчитывать на возможность найти в наших геологических формациях бесконечное число тех строго переходных форм, какими все прежние и современные виды одной и той же группы были связаны в одну длинную и разветвленную цепь жизни. Мы можем рассчитывать на нахождение лишь немногих звеньев, и их мы действительно находим: одни более отдаленно, другие более тесно связанные между собой; и такие звенья, как бы они ни были близки между собой, но если только они находятся в различных ярусах одной и той же формации, будут признаны многими палеонтологами за отдельные виды. Я не скрываю, что я когда-нибудь подозревал бы, насколько скудны геологические памятники в наилучше сохранившихся геологических разрезах, если бы отсутствие бесчисленных связующих звеньев между видами, жившими в начале и конце каждой формации, не было столь веским аргументом против моей теории.

О внезапном появлении целых групп родственных видов

Многие палеонтологи, например Агассис, Пикте и Седжвик, настойчиво указывали на внезапное появление в разных формациях целых групп видов как на роковое возражение, опровергающее мнение об изменяемости видов. Если бы многочисленные виды, принадлежащие одним и тем же родам или семействам, действительно сразу начинали свое существование, этот факт был бы роковым для теории эволюции путем естественного отбора, так как развитие этим путем группы форм, которые все происходят от некоторого общего прародителя, должно было представлять процесс крайне медленный и прародители должны были жить задолго ранее своих измененных потомков. Но мы всегда преувеличиваем степень полноты геологической летописи, и из того факта, что некоторые роды или семейства не были найдены ниже известного яруса, неправильно заключаем, что они и не существовали ранее этого яруса. Во всяком случае, положительным указаниям палеонтологии можно вполне доверять, тогда как отрицательные данные не имеют значения, как это так часто и подтверждалось на деле. Мы постоянно забываем, насколько велик мир в сравнении с той областью, в которой наши геологические формации были тщательно исследованы; мы забываем, что группы видов могли долгое время существовать и медленно размножаться где-нибудь в другом месте, прежде чем они появились в древних архипелагах Европы и Соединенных Штатов. Мы недостаточно учитываем те промежутки времени, какие отделяют наши последовательные формации. Этих промежутков времени было достаточно для размножения видов, происшедших от одной родоначальной формы; и в последующей формации такие группы видов могут появиться вдруг, как бы созданные внезапно.

Я хочу напомнить здесь одно замечание, сделанное мной раньше, а именно что может потребоваться длинный ряд веков для приспособления организма к некоторым новым и особенным условиям жизни, например к летанию по воздуху, и что, следовательно, переходные формы часто должны были на долгое время ограничиваться в своем распространении какой-нибудь одной областью; но раз такое приспособление совершилось и немногие виды приобрели таким образом большое преимущество над другими организмами, достаточно уже сравнительно короткого времени для возникновения многих расходящихся форм, которые быстро и широко распространяются повсюду. Проф. Пикте в своем превосходном разборе этого сочинения, говоря о ранних переходных формах и взяв для примера птиц, не может себе представить, каким образом последовательные изменения передних конечностей предполагаемого прототипа могли составлять в каком-нибудь отношении преимущество. Однако обратим внимание на пингвинов Южного океана. Не находятся ли передние конечности этих птиц как раз в таком переходном состоянии, что они «ни лапы, ни крылья»? Между тем эти птицы победоносно отстаивают свое место в борьбе за существование, так как они живут в бесчисленном количестве и во многих формах. Я не предполагаю, что мы имеем здесь действительные переходные ступени, через которые прошли в своем развитии крылья птиц, но встретим ли мы какое-либо особое затруднение, допустив возможность того, чтобы какому-нибудь измененному потомку пингвина было выгодно приобрести способность сперва перемещаться, хлопая крыльями по водной поверхности, подобно тому как это делает фолклендская короткокрылая утка, а потом и подниматься над водой и переноситься в воздухе.

Я приведу теперь некоторые примеры, поясняющие вышеприведенные замечания, и покажу, каким образом мы рискуем впасть в ошибку, предполагая, что целые группы видов возникали внезапно. Даже за такой короткий промежуток времени, какой протек между первым и вторым изданиями большого палеонтологического сочинения Пикте, изданного в 1844–1846 и 1853–1857 годах, наши сведения о первом появлении и исчезновении многих групп животных значительно изменились, а третье издание потребует, вероятно, еще более значительных изменений. Я могу напомнить хорошо известный факт, что во всех геологических руководствах, изданных всего несколько лет тому назад, говорилось, что млекопитающие внезапно появились в начале третичной серии; а теперь одно из богатейших местонахождений ископаемых млекопитающих известно в середине вторичной серии; и, кроме того, настоящие млекопитающие были открыты в новом красном песчанике, почти в самом начале этой великой эры. Кювье не раз высказывал убеждение, что ни в каком третичном отложении нет ископаемых обезьян, а теперь ископаемые виды открыты в Индии, в Южной Америке и в Европе, даже в таких глубоких слоях, как миоценовые. Если бы не редкие случаи сохранения отпечатков ног в новом красном песчанике Соединенных Штатов, кто мог бы предположить, что в этот период существовало по крайней мере 30 различных птицеобразных животных и между ними некоторые достигали гигантских размеров. Еще не так давно палеонтологи держались того мнения, что весь класс птиц появился внезапно в эоценовый период, а теперь мы знаем, по свидетельству проф. Оуэна, что одна форма птиц, несомненно, существовала в эпоху отложения верхнего зеленого песчаника, а еще более недавно в юрских сланцах Соленгофена была найдена странная птица Archeopteryx, с длинным, как у ящерицы, хвостом, на каждом позвонке которого сидела пара перьев, и с крыльями, на которых было по два когтя. Это открытие едва ли не больше всякого другого показало, как мало мы еще знаем о древних обитателях земли.

Я могу привести еще один пример, которого я сам был свидетелем и который поэтому особенно поразил меня. В своем мемуаре об ископаемых сидячих Cirripedia, основываясь на большом числе ныне живущих и вымерших третичных видов, на необыкновенном богатстве многих видов индивидуумами, распространенными по всему свету от арктических областей до экватора и живущими в равных поясах глубины от верхней границы прилива