Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

Между 1774 и 1781 гг. 6 % семейных пациентов и 8 % одиноких мужчин, выходцев из Шотландии, наблюдались в Весминстерской лечебнице, которая являлась благотворительным учреждением, но право лечиться в ней и бесплатно получать лекарства имели только те беднейшие жители Лондона, чьи работодатели могли оплатить соответствующую страховку. Примерно такое же количество ирландцев было клиентами этого учреждения, а, учитывая несравненно большую пропорцию ирландского населения в Лондоне, стоит сделать вывод о том, что шотландцы были лучше обеспечены.

Неисчислимое множество среди тех, кто в XVIII столетии приехал из Шотландии в Лондон, было и «безымянных» людей, таких, которые в источниках обычно обозначаются «странствующие шотландцы», и их следы могут быть отысканы повсюду в Европе. О них исследователи чаще узнают не в политических хрониках, а в протоколах судебных разбирательств. Типичным является пример Джона Смита, чей тяжелый багаж, наполненный одеждой и льняными товарами, такими как фартуки, стоимостью в 76 ф. ст., был похищен на Хупер-сквер в 1718 г., пока хозяин пытался достучаться в дверь дома. Преступником оказалась старая женщина, приговоренная в результате судебного разбирательства к клеймлению – пример, отлично иллюстрирующий суровость столичного правосудия. Пятьдесят лет спустя еще один путешествующий шотландец, Уильям Мерне, выдвинул обвинение против Роберта Кайта в краже шести шелковых носовых платков, которую жертва заметил лишь по пути из Лондона. Обидчик был приговорен к ссылке.

Еще одну значительную группу шотландцев, социальная значимость которой в Лондоне увеличилась во второй половине XVIII в., составляли рядовые солдаты, которые, как и обычные путешественники, попадали в Лондон ненадолго, главным образом, оттого, что их полки квартировали в местечках вокруг столицы. Некоторые из них, такие как, например, Александр Гордон, также обвинялись в преступлениях. Упомянутый военный, подрабатывавший еще и в лавке ножовщика, был уличен в краже денег у ветерана из Челси, пока тот выпивал в пабе. По словам обвиняемого, деньги принадлежали ему, и он «сберег их для того, чтобы отправиться на родину к друзьям». В призывах к сослуживцам, привлекавшимся в качестве свидетелей, Александр Гордон утверждал, что «мне нет веры потому, что я шотландец». Однако судья не внял его оправданиям, и горе-вояка был приговорен к ссылке. Другие военнослужащие, выходцы из Шотландии, наоборот, из-за своей молодости и вспыльчивости становились жертвами преступлений. В феврале 1791 г. Джордж Лоури и Джеймс Худ, «два несчастных человека, не знавшие, как им вернуться в Шотландию», присоединились к компании еще одного солдата, Джона Малькольма, вероятно, тоже выходца из Каледонии, который вскоре украл у них узлы с одеждой, каждый стоимостью по фунту, в то время как обещал им помощь со стороны некоего «шотландского общества». Вероятно, в данном случае речь шла о т. н. «Шотландской корпорации», благотворительной организации, основанной в конце XVII в. «для помощи бедным шотландцам, проживающим в Лондоне и Вестминстере»[718].

Проблема этих двух молодых людей была характерна для многих путешественников, отправляющихся в незнакомые места – у них не было друзей, поручителей и вообще кого-либо, кто мог им оказать поддержку. Важность семейных и других социальных связей, поддерживающих иммигрантов, иллюстрируется историей другого бывшего военного Джеймса Уилсона, оказавшегося в Олд Бейли, криминальном суде британской столицы, в июне 1780 г. по обвинению в нарушении закона, совершенном в пьяном виде. Шотландец Уилсон находился в Лондоне с 1777 г., до этого послужив в колониальной армии в Америке, будучи демобилизованным оттуда из-за ранения в руку. В Лондоне у него был старший брат, краснодеревщик, пытавшийся обучить Джеймса своему ремеслу, однако, поняв, что младший брат не особо старается, оставил эту затею. Вскоре бывшему военному, благодаря пособничеству брата, удалось получить работу привратника, хотя сам он считал, что «в своей родной стране он мог бы добывать хлеб более достойным способом, чем служба швейцаром, да еще после того, как он был ранен на службе Его величества». Благодаря заступничеству брата, привлекшему в качестве свидетелей двоих знакомых ему мастеров, тоже шотландского происхождения, Уилсон был признан невиновным.

Уважаемые семьи и друзья, жившие в Лондоне, были не только фактором преодоления конфликтов, возникавших в ходе столичной жизни, но и тем, что способствовало принятию решения о переезде на новое место. Отзывы и рекомендательные письма являлись обязательным условием получения приличного места службы и использовались в качестве одного из факторов приезда в Лондон. В 1739 г., благодаря поручительству колонела Синклара, Джон Троттер, мигрировавший из Шотландии, был обвинен в краже вещей у своего работодателя. В письме Синклар излагал обстоятельства, вынудившие Троттера отправиться на юг в поисках лучшей доли. Обвиняемый, племянник владельца магазина в Эдинбурге, «уважаемого дельца», был к тому же представлен мистеру Стюарду в шотландкой столице. «Два года назад, – сообщалось в письме, – обвиняемый покинул свою родину и, приехав в Лондон, привез рекомендательное письмо от моей сестры леди Беард, обращавшейся ко мне с просьбой пристроить его на службу в лавку и характеризовавшей Троттера как обладателя славного характера, к тому же знающего толк в книгах». Вскоре место шотландцу было найдено, но искушение было, очевидно, слишком велико, и, не сумев его избежать, Троттер оказался на скамье подсудимых.

Конечно, далеко не всем, отправляющимся в Лондон, удавалось обзавестись рекомендательными письмами. Некоторые просто не успевали этого сделать, второпях оставляя родину, убегая от свалившихся на них проблем. Одним из таких был Уильям Лоусон, пекарь из Сент-Эндрюса, перебравшийся перед тем, как уехать в Лондон, в Данди. Он описывается как неловкий и робкий человек, убогость своей повседневной жизни скрашивающий фантазиями о рискованных приключениях, в которых он мнил себя настоящим героем. При этом Лоусон прилично одевался и намекал на свои знакомства с лордом Бьютом и другими «несколькими знатными людьми». Обвиненный в 1767 г. в краже золотых часов, в свою защиту он утверждал, что «прошло лишь девять недель с тех пор, как я прибыл из Шотландии, где у меня было приличное дельце и молодая жена, ради которой я отправился в путешествие в поисках удачи и попал сюда». Правда это была или нет, так и не было установлено, и Лоусон был признан виновным и приговорен к ссылке.

Как один из крупнейших центров преступного мира, Лондон привлекал людей с сомнительной репутацией, которые искали там удачу. Многие из них останавливались в столице лишь на короткий срок, чтобы затем вновь отправиться в новые путешествия или по делам бизнеса. Одним из них был Джон Бьюкенен, владелец мануфактуры из Глазго, приехавший в столицу по делам бизнеса, которому вечером 30 сентября 1793 г. случилось быть в лондонской кофейне, где он стал свидетелем «готовящегося заговора», тайно обсуждавшегося за ужином. Будучи вызванным в суд для дачи показаний, он поведал все, что услышал тем вечером. Аналогично и