Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII–XVI вв.) - Фредерик Барбье

исследования письменных источников, их компиляция и организация помогли заложить прочные основы права, но и само письменное обозначение также порождает рациональное мышление, потому что текст и сам является инструментом рациональности и манипулирования миром. Таким образом будут создаваться и другие тексты, передающие работу мышления: суммы, посвященные тому или иному толкованию текста (например, «Декрет») или той или иной проблеме, и в особенности комментарии, некоторые из которых становятся классическими и начинают преподаваться. Аккурсий комментирует Corpus juris civilis, Бернард Пармский и Жан Андре комментируют основы канонического права, при этом готовятся и другие учебники для всевозможных чтений и дискуссий. Всегда и повсюду работа над текстом и отсылка к тексту позволяют развивать мысль и устраивать обсуждения.

Навстречу широкой публике

Отныне письменность и книга затрагивают более широкий круг людей – даже если он по-прежнему остается привилегированным меньшинством, – ожиданиям которого необходимо соответствовать. Мы еще вернемся к проблеме книг религиозного содержания, а здесь ограничимся указанием на распространение народного языка в качестве письменного. С того момента, как начинает расти могущество городской цивилизации, народный язык начинает утверждаться в деловых и архивных документах (административные архивы). В то же время на народном языке создается, на него переводится, а затем копируется, определенное количество все более важных текстов, отвечающих потребностям в развлечении, а также соображениям престижа и потребностям в документировании, которые складываются у широкой публики. «Истории» отвечают двум первым моделям, поскольку речь идет как о хрониках, которые читают ради пользы (чтобы подражать образцам) или из любопытства, так и о текстах, имеющих политический аспект – превознесение великих свершений династии или отдельной персоны. Жанр получает особенно широкое развитие при монархии Капетингов, начиная с Жоффруа де Виллардуэна, автора «Истории четвертого крестового похода»[94]. Жуанвиль (1225–1317) пишет свою «Историю Людовика Святого» по просьбе Жанны Наваррской, жены Филиппа Красивого. Фруассар (1337 – ок. 1410) живет при дворах различных монархов (графа де Фуа, при английском дворе, затем при Ги де Дампьере) и начиная с 1373 года пишет свои «Хроники». Кристина Пизанская пишет для Филиппа Смелого биографию Карла V… Эта модель переносится в бургундский двор, где Филипп Добрый создает при герцоге должность indiciaire, которую первым займет Жорж Шастелен. Упомянем также Филиппа де Коммина (1447–1511), карьерного дипломата, который переходит от Карла Смелого на сторону Людовика XI (1472) и начиная с 1489 года пишет свои «Мемуары».

«Романами» называют тексты развлекательной направленности на народном языке. Их модель очень часто следует этике и ценностям рыцарства (честь, верность, благочестие), тогда как в их тематике смешиваются герои античности (Александр) и более современные (Карл Великий) или легендарные персонажи. Отсылки к христианству присутствуют повсюду, как показывает пример короля Артура и его двенадцати рыцарей, но также имеют место темы паломничества и особенно крестового похода. Это поэмы, самые главные из которых во Франции появляются в XII веке и предназначены для чтения вслух: образец задается с 1100-х годов «Песнью о Роланде». Среди самых известных текстов – куртуазные романы Кретьена де Труа (ум. ок. 1190): «Тристан и Изольда» (утерян) и романы о короле Артуре («Ланселот», «Персеваль», «Ивейн, или Рыцарь со львом»…). Жан де Берри владеет роскошной «Книгой мессира Ланселота Озерного», приобретенной в 1405 году за 300 золотых экю у парижского книготорговца Рено дю Монте, и «покрытой зеленым шелком с двумя золотыми застежками, на каждой из которой V [пять] жуковин из позолоченной меди»[95]. Мало-помалу начинают появляться любовные, даже эротические мотивы: «Роман о Розе» Гийома де Лорриса и Жана де Мёна – самый знаменитый пример[96]. Этот текст можно найти во многих королевских или частных библиотеках, среди которых библиотека герцога Беррийского, получившего рукопись в подарок в 1403 году от Мартена Гужа, главного казначея и будущего епископа Шартра (1408–1415)[97]. Сам успех этого произведения находится в основе характерного для французских прегуманистов противостояния: Жан де Монтрейль (ум. 1418), канцлер Карла VI, друг Колуччо Салутати и сам утонченный латинист, – один из самых горячих защитников текста. Среди его противников Жерсон, пишущий в 1402 году «Трактат против Романа о Розе», в котором объясняет, что, если бы он располагал его экземпляром, даже имеющим огромную ценность, он предпочел бы его сжечь, чем продать, из страха поспособствовать его успеху[98].

То же самое с ростом числа переводов на народный язык – мы к этому еще вернемся. В краткие сроки и вопреки прежней практике в мире письменной речи совершенно логично утверждается культурное многоязычие, как только этот мир выходит за узкие границы одних только групп специализированных клириков. К этому мы должны лишь добавить рукописи, которые излагают античных классиков и постклассических авторов, а также «учебники», сборники писем (сам факт существования которых свидетельствует о расширении практики письма), медицинские книги, пособия по соколиной и псовой охоте, даже по экономике сельского хозяйства («Книга о сельских доходах» Пьера де Кресана). Часть этих произведений также выйдет в печатном виде. Со временем новая письменная культура распространяется путем воспроизведения в слоях знати и постепенно среди городской буржуазии. Начинает меняться и статус автора: связанный с фигурой принца, автор часто принадлежит к малому ордену (что позволяет ему получать церковные доходы), но очевидно, что у него нет никакой возможности зарабатывать себе на жизнь своим пером. Первым автором, добившимся известности, станет Петрарка (1304–1374). В Италии и Авиньоне, а также в целом чувство авторства – а значит текста – делается более ощутимым. У Ришара де Бюри в «Филобиблионе» (ок. 1343) сами книги жалуются следующим образом:

Каждый день невежественные компиляторы, переводчики и переделыватели унижают наше достоинство, приписывая нам новых авторов. Меняя свой древний титул, мы опускаемся все ниже и ниже всякий раз, когда рождаемся заново в многочисленных копиях; нас, вопреки нашей воле, заставляют писать слова, которые употребляют дурные авторы, и у детей отбирают имена их настоящих отцов…

Изменения: объекты и их практики

Процедуры изготовления

Несмотря на то, что развитие книги шло в сторону секуляризации, инструменты и практики работы с книгой по-прежнему оставались почти такими же, что и до 1000 года. Есть бессчетное количество изображений писцов, наиболее детальные из которых относятся к Позднему Средневековью. Писец погружен в работу: подготовка пергамена, затачивание перьев (в VI веке тростниковое перо вытесняется гусиным), затем собственно переписывание. Из текстологического анализа книги или продукции определенной мастерской иногда можно сделать выводы о принципах работы: определить, например, была ли рукопись изготовлена методом наложения – когда переписывание ведется на горизонтальной поверхности, до того как тетрадь складывается. Носитель – пергамен, обычно изготовленный из бараньей кожи, затем бумага. Писец пишет на коленях, особенно если это студент, иногда на столе, установленном на подмостках, или на специальной подставке более или менее сложной конструкции. Чаще всего это наклонный пюпитр, с высящимися над ним книжными полками, которые в свою очередь могут быть помещены в небольшой закрывающийся шкаф. Сбоку полка для обычных письменных принадлежностей, среди которых рожки для чернил: переписчики и миниатюристы сами готовили свои чернила и краски, и эти рецепты получают широкое распространение. Над пюпитром находится полка, на которой лежит переписываемая рукопись. Конструкция может быть более сложной, как на картине Джованни ди Паоло из Сиены, написанной около 1465 года: художник выбрал сцену, в которой св. Иероним является св. Августину. Августин, занятый работой над рукописью, погребен под книгами, он сидит за пюпитром с полками на разных уровнях, к которому также примыкают два маленьких шкафа и еще один предмет обстановки, состоящий из двух книжных шкафов и складной полки. Повсюду книги, а также письменные принадлежности, чернильница, пара очков, перья… Картина также свидетельствует о современной практике чтения – экстенсивного чтения нескольких произведений сразу, к которым обращаются по работе для уточнений, вместо постоянно возобновляемого интенсивного чтения одного-единственного текста, который как бы «пережевывается»; чтения, отныне чаще всего индивидуального и происходящего про себя, вместо чтения вслух перед кружком слушателей[99].

Как бы то ни было, переписывание идет медленно и его стоимость значительно возрастает из-за цены пергамена, не говоря о том, что по окончании книга еще может попасть к мастерам по художественному оформлению и рубрикации, миниатюристам и переплетчикам…

Текст

Открытость общества по отношению