Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

не подозревали, что она применяет те же самые методы, которые навлекли беды на Purdue в Соединенных Штатах. Когда некоторая часть сотрудников в связи с этими обвинениями потребовала отчета, Стюарт Бейкер, юрист компании, лишь высокомерно отмахнулся. Mundipharma не нарушает законы других стран, заверил он. Так что он не видит тут никакой проблемы.

Между молодым поколением руководителей, пришедшим в компанию вместе с новым генеральным директором, Марком Тимни, и полагавшим, что Purdue срочно нужно себя реформировать, если она хочет выжить, и старой гвардией, которая десятилетиями работала с Саклерами и настаивала, что компании не за что просить прощения, нарастал раскол. Многим представителям молодежи Purdue казалась безумно дисфункциональной и устаревшей. «Не возникало желания выбежать на улицу и воскликнуть: «О боже мой! Вот именно так и следует управлять компанией! Все статьи в «Гарвард Бизнес Ревью» были ошибочными!» – посмеиваясь, говорил один бывший администратор. В публично торгуемой компании после таких событий, как суд и признание вины в 2007 году, могло бы пройти настоящее переосмысление ситуации, с увольнениями и решимостью провести системные реформы. Но в Purdue даже Дэвид Хэддокс, тот самый, который придумал термин «псевдозависимость», до сих пор занимал один из высших руководящих постов! «Я и по сей день в толк не возьму, как никто не почуял в этом тухлятину, – говорил о концепции «псевдозависимости» еще один сотрудник из «новой гвардии». – «Давайте им больше опиоидов!» – такое простое решение. Не думаю, что нужен диплом по фармакологии, чтобы понять, что оно неправильное».

Некоторые члены новой команды были шокированы, узнав о давних сотрудниках компании, которые десятилетиями занимали свои должности и вроде бы не обладали никакими видимыми талантами, за исключением лояльности Саклерам. Никто не мог с уверенностью сказать, чем вообще занимались эти люди. Однако гарантии их трудоустройства казались абсолютными. В реальном мире они вполне могли бы остаться безработными, а здесь их фамилии оставались в зарплатных ведомостях, и это лишь укрепляло лояльность семье многих сотрудников. Придя на новое место, Марк Тимни стремился ввести процедуры оценки служащих, опирающиеся на определенные стандарты – того рода, какие применяются в любой обычной компании. «Многим людям придется уйти, – объявил Тимни на совещании в аудитории на первом этаже. – Одни получат извещения об увольнении. Другим придется самим решить, что здесь им больше не место. И это нормально».

Но если Тимни думал, что ветераны Purdue, многие из которых поддерживали прямые отношения с Саклерами, позволят ему трансформировать компанию без борьбы, то он ошибался. «Было два лагеря», – вспоминал один администратор, который принимал участие в этих обсуждениях. Новая гвардия придерживалась того мнения, что опиоидный кризис теперь разросся до таких катастрофических масштабов, что продолжение торговли опиоидами в отсутствие хотя бы притворных попыток примирения больше не является жизнеспособным способом действий (если вообще когда-то им было). К тому времени более 165 000 американцев[1843] лишились жизни в результате злоупотребления рецептурными опиоидами, если считать с 1999 года. Передозировка опередила автомобильные катастрофы[1844] в списке главных причин скоропостижной смерти в Америке. В полугодовой сводке[1845], поданной Саклерам в июне 2016 года, сотрудники проинформировали семью, что, согласно опросам, почти у половины всех американцев были знакомые, приобретшие зависимость от рецептурных опиоидов.

«Purdue нужен новый подход», – предлагали некоторые из администраторов новой гвардии. На одном совещании они представили презентацию «Новый нарратив: надлежащее применение»[1846]. Уже само то, что обращение к идее «надлежащего применения» опиоидов стало бы для Purdue Pharma решительным отходом от прежней политики, показывало, насколько Саклеры оторвались от жизни. Как бы там ни было, это предложение[1847] они отвергли.

Одной из опасностей в жизни плутократов, о которой не говорят вслух, является то, что окружающие их люди могут идти на поводу у подхалимского желания со всем соглашаться. В теории у вас должна быть возможность получать экспертные советы высшего уровня. Но на практике эти советы часто оказываются негодными, поскольку ваши придворные стараются говорить вам только то, что, как им кажется, вы хотите слышать. Ловушка заключается в том, что в результате вы сами усугубляете свою проблему, маргинализируя любые несогласные мнения и создавая пузырь, в котором лояльность вознаграждается превыше всего прочего. И не имеет значения, кто вы – миллиардер и генеральный директор или президент Соединенных Штатов. Для Саклеров лояльность к тем, кто выказывал лояльность им, была поводом для гордости. Если человек был готов постоять за семью, семья о нем заботилась. Но в компании было еще одно неписаное правило: любой сотрудник, ушедший на работу в другое место, вносился в черный список и больше не мог вернуться никогда. Как следствие, Саклеры жили в изоляции, окруженные свитой ветеранов компании, которые одновременно и разделяли, и поддерживали представление семьи о том, что компанию несправедливо очерняют, тогда как она не делает ничего плохого. Среди членов этой фракции, вспоминал один бывший администратор, «никто не пришел в ужас от того, что вскрыла «Лос-Анджелес таймс». Их реакцией было молчание».

Марк Тимни, имея в виду опиоидный кризис, выступал за небольшие изменения этой позиции. Он привел нового генерального консультанта, Марию Бартон, бывшего федерального прокурора, и она тоже ратовала за перемены в корпоративной культуре. Бартон указывала, что, возможно, было не самым уместным шагом вешать портрет ее предшественника Говарда Юделла в библиотеке компании. По стандартам Purdue это была явная ересь. Рауль Дамас, который работал в Белом доме при Джордже У. Буше, и другой администратор из отдела связей с общественностью, Роберт Джозефсон, пришедший в Purdue из компании «Уорлд Рестлинг Энтертейнмент», советовали Саклерам искать способ разрешения этого кризиса.

Но реформаторам противостоял сплоченный хор ветеранов компании. В их числе были и Хэддокс, и юрист Стюарт Бейкер, и пара лоббистов, Берт Розен и Алан Маст, и администратор по имени Крейг Ландау, который ранее занимал разные посты в компании, включая должность медицинского директора, а теперь руководил канадскими операциями Purdue. От молодых сотрудников Саклерам поступило предложение учредить специальный фонд, чтобы помогать в разрешении опиоидного кризиса, и направить часть их филантропической энергии на помощь центрам лечения зависимостей и другим учреждениям. Семья ответила отказом[1848]. Старая гвардия была неколебимо уверена в том, что любой благотворительный жест, связанный с тяжелыми последствиями от ОксиКонтина, может быть воспринят как признание в правонарушениях. «Если вы делаете что-то против зависимости, – твердили семье старые лоялисты, – то признаете свою виновность».

Пусть Говард Юделл умер, но его тень продолжала жить. «Это была юделловская философия, – отмечал один бывший администратор. – Ничего и никогда не признавать». Саклеры отказались даже от выпуска совместного заявления с признанием того, что опиоидный кризис