Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

отчет вскрыл такие факты, на которые Purdue, должно быть, не рассчитывала. Согласно документам, 29 процентов жителей округа говорили, что они сами или члены их семей знакомы с кем-то, кто умер от употребления ОксиКонтина. Семь из десяти респондентов называли воздействие ОксиКонтина на их сообщество «опустошительным».

Судья вынес решение о том, что Purdue не может сменить место проведения судебных заседаний, и казалось, что компания все же будет вынуждена защищать себя в суде округа Пайк. Юристы, подававшие иск, хотели пригласить Ричарда Саклера для дачи показаний под присягой. Такого ни разу не случалось ни в одном из сотен дел, открывавшихся в связи со злоупотреблением ОксиКонтином, несмотря на то что семья Ричарда владела Purdue, а он сам был президентом и председателем совета директоров. Адвокаты компании яростно противились идее[1814] заставить Ричарда лететь в такую глушь, как Кентукки, и под присягой отвечать на вопросы об ОксиКонтине. Но в итоге доводов у команды защитников не осталось, и судья отдал приказ о проведении допроса.

Ричард жил в то время в Остине. В городке с поразительно большой долей интеллектуальных, богатых и эксцентричных жителей он был почти своим. Он подружился с обходительным профессором права Филиппом Боббиттом, своим ровесником и выходцем из столь же привилегированной семьи. Число признанных заслуг Боббитта наверняка импонировало Ричарду: он консультировал нескольких президентов по вопросам внешней политики, а теперь преподавал в юридической школе Техасского университета, в Колумбийском университете и даже в Оксфорде, летая из одного высшего учебного заведения в другое, чтобы читать лекции, а также был автором десяти увесистых томов по военной стратегии и конституционному праву. Боббитт питал любовь[1815] к костюмам из сирсакера (жатого ситца) и толстым сигарам, ему нравилось выдувать дымные колечки, мечтательно рассказывать истории о своем «прославленном дяде», Линдоне Джонсоне, и важно рассуждать на серьезные темы. Короче говоря, Ричард Саклер нашел в нем родственную душу.

«Ричард – тот еще чудак, – говорил один бывший служащий Purdue, рисуя в своем рассказе человека, который, казалось, все больше уходил в альтернативную реальность собственного изобретения. – У него жизнь рушится, а он рекомендует тебе книгу, которую непременно надо прочесть». В теории физическое отшельничество Ричарда в Техасе, почти за две тысячи миль от штаб-квартиры, возможно, подарило руководству Purdue некоторую передышку от его обсессивного вмешательства. В начале 2014 года компания наняла нового генерального директора, Марка Тимни. Тимни пришел из компании Merck, и это был первый случай, когда на руководящий пост в Purdue взяли человека со стороны – который не был ни членом семьи, ни ее давним лоялистом. Одной из целей Тимни, которую он объявил сразу после назначения, было изменить корпоративную культуру компании. Он считал, что в прошлом некоторые вещи делались неправильно, и полагал, что отчасти дисфункция в компании является следствием ее происхождения как семейного бизнеса. Тимни хотел, если воспользоваться выражением человека, который работал с ним в тесной связке, «сделать ее узнаваемой компанией» – чтобы она была больше похожа на Merck. Для этого ему было нужно, чтобы семейство Саклер поменьше вмешивалось в дела компании. Но сделать это было, мягко говоря, нелегко, поскольку в Purdue всегда существовал самобытный уклад. Очень скоро выяснилось, что отделить семью от семейного бизнеса будет невозможно.

Живя в Техасе, Ричард не вылезал из электронной почты и даже издали продолжал оказывать огромное влияние на компанию. «Наша главная проблема[1816] – это неумение диверсифицировать линейку продукции для США и не так крепко держаться за ОксиКонтин, – писал он в одном письме другим членам семьи, датированном 2014 годом. – Однако в те годы, когда бизнес приносил много денег, акционеры отошли от практики наших коллег по индустрии и выводили эти деньги из бизнеса. Теперь, к сожалению, снижение продаж ОксиКонтина в США уменьшило наш доход и свободный приток денег». Но, несмотря на это, ни надежд, ни решимости у Ричарда не убавилось. «Наши компании обеспечивали семью более 60 лет, – писал он. – Семья Рэймонда оптимистично относится к перспективам бизнеса в целом. И он был уверен, что «упорство будет вознаграждено».

Трудность, с которой столкнулся Ричард в связи с Purdue, заключалась в том, чтобы убедить родственников со стороны Мортимера не сдаваться и заново инвестировать средства в бизнес. Поскольку наследников у Мортимера было много, у этой ветви семьи была выраженная тенденция фокусироваться на периодическом распределении денег. Сын Ричарда, Дэвид, набиравший все большее влияние в совете, жаловался отцу[1817] и дяде Джонатану на попытки «стороны А» «мародерствовать», выдаивая деньги из компании. Он высмеивал эксцентрично «бюрократическую»[1818] манеру их поведения, сравнивая родственников с «департаментом транспортных средств».

Рэймонду Саклеру в это время было 95 лет. Но даже на закате жизни он продолжал ездить на «Ягуаре» из гринвичского поместья в Филд-Пойнт-Серкл в офис в Стэмфорде и сам садился за руль. Мысль о том, как этот дряхлый властитель будет лавировать в потоке машин на шоссе I-95, достаточно сильно нервировала службу безопасности Purdue Pharma, чтобы та отряжала сопровождать Рэймонда две машины эскорта – одну впереди, другую позади, – чтобы он гарантированно ни с кем не столкнулся. Некоторые сотрудники компании полагали, что Рэймонд – сидящий за своим письменным столом, одетый в костюм с галстуком, с неподвижной, как у экспонатов музея восковых фигур, улыбкой на лице – стоит на пороге старческого слабоумия. Ему случалось порой угощать кого-нибудь из гостей компании печеньем, но в остальном он никаких функций не исполнял. А еще некоторые люди, знакомые с семейством Саклер не одно десятилетие и высоко ценившие старшее поколение, шептались между собой, что безрассудная зацикленность Purdue на опиоидах была результатом пристрастий Ричарда и более молодого поколения, тогда как Рэймонд – если бы он только знал – ни за что бы этого не допустил.

Вот только Рэймонд прекрасно знал, что и как происходит в компании. За год до того как Ричард летал в Кентукки давать показания, его отец направил ему докладную записку[1819] о стратегии Purdue, которая касалась планов компании по увеличению прибыли простым методом – «добиваться, чтобы пациентам назначали более высокие дозы более длительными курсами». В этой записке он признал, что такая стратегия опиралась на преодоление сопротивления врачей, которые сомневались, что это будет наилучшим решением для пациентов. «Нам следует обсудить это, когда у тебя будет время», – писал Рэймонд. Когда фирма «Маккинси» представляла совету директоров рекомендуемый комплекс мер для слома тенденции к снижению прибылей от ОксиКонтина (это предлагалось делать более настойчивым и частым посещением врачей, выдававших наибольшее число рецептов на препарат), Рэймонд председательствовал на этом совещании.