Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

О формах жизни, изменяющихся почти одновременно на всем земном шаре

Едва ли не самым поразительным палеонтологическим открытием следует признать тот факт, что формы жизни изменяются на всем земном шаре почти одновременно. Наша европейская меловая формация может быть определена по ископаемым во многих весьма отдаленных областях с весьма различным климатом – там, где нельзя найти никакого обломка самого мела как породы, именно в Северной Америке, в экваториальной Южной Америке, на Огненной Земле, на мысе Доброй Надежды и в Ост-Индии, потому что в этих отдаленных пунктах органические остатки, находимые в некоторых слоях, обнаруживают несомненное сходство с органическими остатками, характерными для мела. Нельзя сказать, чтобы там встречались одни и те же виды; в некоторых случаях нет ни одного вида вполне тождественного, но они относятся к тем же самым родам и подродам и нередко обнаруживают сходство даже в таких маловажных признаках, как скульптура поверхности. Мало того, другие формы, не находимые в европейском мелу, но встречающиеся или в вышележащих или в нижележащих формациях, встречаются в таком же порядке расположения в этих отдаленных точках земного шара. В разных последовательных формациях палеозойной группы в России, в Западной Европе и в Северной Америке разными авторами был подмечен подобный же параллелизм форм органической жизни, и то же самое, по словам Ляйеля, наблюдается в третичных отложениях Европы и Северной Америки. Если даже не обращать внимания на немногие ископаемые виды, общие Старому и Новому Свету, общий параллелизм в последовательности форм жизни в палеозойных и третичных ярусах обеих стран все-таки будет очевиден, и различные формации легко могут быть сопоставлены одна с другой.

Однако эти наблюдения относятся к морским обитателям земного шара; мы не имеем достаточных данных, чтобы судить о том, представляют ли обитатели суши и пресных вод в столь отдаленных одна от другой местностях такой же параллелизм в своих изменениях. Есть основание сомневаться в том, что они изменяются таким же образом: если бы Megatherium, Mylodon, Macrauchenia и Toxodon были привезены из Ла-Платы в Европу без всяких указаний относительно их геологического положения, никто не подозревал бы, что они жили одновременно с теми раковинами, которые живут и поныне; но так как эти необыкновенные чудовища существовали одновременно с мастодонтом и лошадью, то и можно, по крайней мере, предположить, что они жили в одну из позднейших третичных эпох.

Когда говорят, что морские формы жизни изменялись одновременно по всему свету, не следует думать, что это выражение относится к одному году или к одному столетию или что вообще оно имеет вполне точный геологический смысл. Если всех живущих ныне в Европе морских животных и всех тех, которые жили в Европе в плейстоценовый период (очень отдаленный период, если мерить годами, включающий в себя всю ледниковую эпоху), сравнить с теми, которые теперь живут в Южной Америке или в Австралии, то и самый опытный натуралист едва ли будет в состоянии сказать, нынешние ли или плейстоценовые обитатели Европы обнаруживают большее сходство с формами, живущими в Южном полушарии. Равным образом многие очень компетентные наблюдатели утверждают, что некоторые из форм, живущих ныне в Соединенных Штатах, обнаруживают более тесное сходство с теми формами, которые жили в Европе в одну из поздних третичных эпох, чем с нынешними жителями Европы; а если это так, то очевидно, что слои с ископаемыми, отлагающиеся теперь у берегов Северной Америки, впоследствии сопоставлялись бы с несколько более древними европейскими слоями. Тем не менее едва ли можно сомневаться в том, что в отдаленном будущем все новейшие морские формации, именно верхний плиоцен, плейстоцен и самые новые слои Европы, Северной и Южной Америки и Австралии, должны будут рассматриваться как одновременные в геологическом смысле, так как они содержат в себе ископаемые остатки, в известной степени сходные, и так как в них уже не встречаются формы, свойственные более древним, нижележащим осадкам.

Факт одновременного изменения форм жизни в отдаленных частях света в вышеуказанном широком смысле сильно поразил таких прекрасных наблюдателей, как Вернейль и д’Аршиак. Указав на параллелизм палеозойных форм жизни в различных частях Европы, они прибавляют: «Если, пораженные этой странной последовательностью, мы обратим наше внимание на Северную Америку и обнаружим там ряд аналогичных явлений, то нам будет казаться несомненным, что все эти изменения видов, их исчезновение и появление новых не могут быть объяснены одними изменениями морских течений или другими причинами более или менее местными и временными, но зависят от общих законов, управляющих всем животным царством». Барранд высказывает веские замечания в том же самом смысле. И действительно, совершенно бесполезно обращаться к изменениям течений, климата или других физических условий, ища в них причины этих великих изменений в формах жизни, – изменений, совершающихся повсюду на земле в самых разнообразных климатах. Мы должны, как заметил Барранд, искать здесь какой-то особый закон. Это будет нам еще яснее, когда мы обратим внимание на современное распределение органических форм и увидим, насколько слаба зависимость между физическими условиями различных стран и характером органической жизни, их населяющей.

Этот великий факт параллельной последовательности форм жизни во всем мире легко объясняется теорией естественного отбора. Новые виды возникают благодаря тому, что имеют некоторые преимущества над другими формами и формы, уже преобладающие или имеющие какое-нибудь преимущество над другими формами, живущими в той же стране, дают начало наибольшему числу новых разновидностей или начинающихся видов. Мы имеем ясное доказательство этого в том, что растения, которые преобладают, т. е. являются наиболее обыкновенными и широко распространенными, производят наибольшее число новых разновидностей. Естественно также, что преобладающие изменчивые и широко распространенные виды, уже завладевшие до известной степени территорией других видов, и будут иметь наибольшие шансы распространиться еще дальше и дать в новых странах другие новые разновидности и виды.

Процесс распространения часто совершается очень медленно в зависимости от климатических и географических изменений, от удивительных случайностей и от постоянного приспособления новых видов к различным климатам, в которые им приходится попадать; но с течением времени преобладающие формы обычно наиболее успешно распространяются и становятся в конце концов господствующими. Наземные формы, живущие на отдельных континентах, распространяются, вероятно, медленнее, чем обитатели одного непрерывно простирающегося моря. Мы вправе поэтому ожидать, что мы встретим, и мы действительно встречаем, менее строгий параллелизм в последовательности форм, живших на суше, чем для форм, живших в морях.

Итак, параллельная и в широком смысле слова одновременная последовательность одних и тех же форм жизни по всему свету хорошо согласуется, по-видимому, с тем положением, что новые виды происходили от господствующих видов, широко распространявшихся и изменявшихся. Происшедшие таким образом новые виды будут сами преобладающими, так как они приобрели некоторые преимущества