Иван Грозный - Сергей Эдуардович Цветков

Из Новгорода Иван двинулся на Псков. Известие о приближении опричного войска вызвало в городе панику. В ожидании неминуемой гибели псковичи исповедовались и причащались. Но псковский воевода князь Юрий Токмаков сумел восстановить в городе хотя бы видимость спокойствия, приказав жителям поставить у ворот каждого двора стол с хлебом-солью и выказывать знаки полной покорности, а в остальном положиться на волю Божию.

По словам летописца, советы воеводы в немалой степени предотвратили повторение в Пскове ужасов новгородских казней. Еще при подъезде к городу Иван, услышав звон в псковских церквях, понял, что псковичи готовятся к смерти, и приказал опричникам вложить мечи в ножны; а вид покорно повергнутого ниц народа на улицах Пскова умилостивил царя. Кроме того, в стремлении спасти город от расправы князь Токмаков проявил немалое личное мужество. Во время торжественной встречи Грозного он с поднятыми к небу руками просил пощадить опальных псковичей, ручаясь головой, что они не виновны ни в какой измене. Кажется, поведение воеводы и жителей подействовало на царя. Жертв опричных расправ в Пскове было сравнительно немного — около 40 человек. Легенда приписала спасение города юродивому Николе по прозвищу Салос (что по-гречески и означает «юродивый»). Когда царь проезжал по улицам Пскова, Никола будто бы поднес ему кусок сырого мяса. Грозный отклонил подношение: «Я христианин и не ем мяса в пост». В ответ на это юродивый сказал: «Ты делаешь хуже: ты ешь человеческое мясо». В другом варианте легенды Никола предрек царю несчастье, если он разгромит Псков. Иван не послушал его и приказал снять колокола с Троицкого собора. Но тут царя известили, что издох его любимый конь. Устрашенный Иван поспешил оставить Псков.

Возможно, что обличения юродивого и в самом деле ускорили отъезд Грозного из Пскова. Как человек набожный, царь не мог пропустить мимо ушей слова блаженного. Но известие псковской летописи о том, что Иван после беседы с Николой «не дерзнул грабити святые Божии церкви», неверно. Наоборот, псковские церкви и монастыри были ограблены по полной программе, опричники забирали у монахов не только деньги, но также иконы, кресты, драгоценную утварь, книги. В Псково-Печорском монастыре Иван казнил игумена Корнилия — «предпослал его царь земной царю небесному», как гласит надпись на его гробнице, — и еще нескольких старцев. Причиной царского гнева явилось будто бы то, что Корнилий сочинял биографию Грозного. Судьба русского Тацита была печальнее римского — он погиб ужасной смертью: царь велел его раздавить. Другой причиной казни Корнилия могла быть его давняя дружба с князем Курбским.

После церквей и монастырей погрому подвергся псковский посад. Как видим, схема действий Ивана в Пскове была та же, что в Твери, Торжке и Новгороде, так что вполне вероятно, что никакого «спасения» Пскова, собственно, и не было: просто в планы Ивана не входило повторение здесь новгородской экзекуции.

При оценке опричного похода 1569—1570 годов большинство исследователей сходится на том, что новгородское «изменное дело» было сфабриковано самим Иваном или его опричным окружением. Наиболее ясно и четко это мнение выражено Костомаровым: «То была не только странная, но еще и сумасбродная война с прошлыми веками, дикая месть живым за давно умерших». Иными словами, исторические воспоминания Новгорода и Пскова о своей былой вольности, их традиции древнего самоуправления, равно как вековая борьба Твери с Москвой за первенство среди русских удельных княжеств, говорят нам, послужили причиной разгрома этих городов. Идея действительно сумасбродная, однако нет никаких доказательств того, что она посещала еще чью-либо голову, кроме тех историков, которые ее высказали. Конечно, историческое чувство у Грозного было развито чрезвычайно сильно, однако не до такой же степени!.. Можно допустить, что эти соображения играли немаловажную роль при зачислении Новгорода, Пскова и Твери в земщину, но не более того. Погром Новгорода не привел к каким-либо изменениям в его управлении и статусе: власть архиепископа Новгородского в его владениях сохранилась в полном объеме, равно как и структура административного управления городом; новгородский наместник продолжал осуществлять дипломатическое посредничество в сношениях со Швецией. Все это опровергает мнение, будто Грозный стремился уничтожить в Новгороде следы республиканских свобод. В конце концов, обвинение Грозного в том, что он разгромил три города вследствие неприятных его самодержавной душе исторических воспоминаний, равносильно признанию Грозного сумасшедшим, с чем я, как уже знает читатель, категорически не согласен.

Обстоятельства новгородского «изменного дела» настолько темны, что, ознакомившись с ними, понимаешь, почему С.Ф. Платонов предпочел откровенно заявить, что не знает, за что грозный царь Великий Новгород разорил. Попробуем, однако, разобраться в имеющихся фактах.

Ни один современный источник не называет новгородский поход Грозного сумасбродной затеей и не обвиняет царя в бессмысленной мести опальным городам за какие-то прошлые прегрешения. Напротив, все они определенно говорят, что Иван намеревался покарать «измену» (которую, впрочем, ряд авторов считает мнимой).

Насколько можно судить по имеющимся данным, главной уликой обвинения было некое письмо литовских панов («польская память») к новгородским властям, попавшее в руки царя. Настойчивые упоминания о нем можно встретить у многих авторов. Венецианский дипломат приор Джерио, побывавший в Москве в 1570 году, известил республику, что «царь разорил Новгород вследствие поимки гонца с изменническим письмом». Анонимная немецкая брошюра, основанная на рассказе беглого литовца Ярмулы, некоторое время бывшего в Москве слугой у опричного дворянина, излагает события следующим образом: жители Новгорода, Пскова, Твери и Торжка послали гонцов к польскому королю, чтобы перейти под его державу; письмо, содержащее это предложение, было найдено в Новгороде, из-за чего царь и отправился в поход. Гваньини пишет, что «в 1569 году великий князь Московский дознался, что новгородцы, псковичи и тверичи королю Польскому хотели предаться». Датский посол Я. Ульфельд, который беседовал в 1578 году в Новгороде с «достоверными людьми», ставит новгородское дело в связь с делом князя Владимира Андреевича Старицкого. Со слов очевидцев опричного погрома датчанин рассказывает, что у царя возникло подозрение, будто его двоюродный брат хочет обмануть его и учинить коварство, но было ли так на самом деле — знает Бог. Отравив Владимира Андреевича, царь разорил новгородскую землю и побил много тысяч людей, которых подозревал в том, что они стояли со Старицким князем заодно. Материалы новгородского «изменного дела» из царского архива подтверждают этот рассказ: в них говорится, что заговорщики хотели «Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси хотели злым умышлением извести, а на государство посадити князя Владимира Андреевича». Здесь же хранится «отписка из