Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн

«Для нас он значил больше». Такой человек, как Рудольф Клаус, для всех нас представляет нечто большее, чем другой казненный; отнюдь не потому лишь, что он принадлежал к партии; но как образец душевной стойкости и как залог того, что настанет день. Даже враги Рудольфа Клауса, даже его судьи не могли приписать ему никакой вины: одни лишь его убеждения. Во имя их он делал добро, а в империи злодеев за это снимают головы. В прошлой войне он потерял только руку; теперь в стране, которую он защищал, у него отняли жизнь. Все, решительно все частности его исполненной глубокого смысла судьбы волнуют сегодня сотни тысяч людей, — даже тех многих, что, отупев и отчаявшись, покорились своей беде, — волнуют, воодушевляют, зажигают в них возмущение; и вот уже в сотнях тысяч воцаряется дух, воплощением которого был тот, чьи глаза уж закрылись. Смотрите же вы, палачи и захватчики! Новые сотни тысяч идут на смену павшим, идут несмотря на то, что и им за их убеждения угрожают камеры пыток или плахи. Уже сама ваша жажда крови рождает новых борцов; вы никак не можете насытиться — ведь вам остаются лишь считанные дни. Сотни тысяч арестов — и не видно конца им; ужаснейшие пытки и непрерывный нечеловеческий каторжный труд — ведь надо освободить место в лагерях для новых заключенных. Занесенный над всей страной топор палача — вот ваш символ! Доколе же еще может существовать ваш режим, захватчики и мародеры? Вы должны знать это точнее, чем ваши будущие победители, которых так много, что они еще не могут счесть свои ряды. Все суживается ваша прежняя опора в массах; это вселяет в вас ужас. Вы распространили вокруг себя нищету и господствующим чувством сделали ненависть. Страшитесь же теперь этой нищеты и этой ненависти! Вы видите, что лучшие, самоотверженные сыны и дочери пролетариата вновь, как и прежде, пополняют ряды своего борющегося класса, и средние слои народа также втягиваются в эту борьбу, и молодежь вливается в этот поток, — вы видите это, и вас самих охватывает тот ужас, посредством которого вы еще господствуете. Но вы обречены. Настанет день.

Убийство нацистскими палачами деятеля берлинских профсоюзов Рудольфа Клауса чревато далеко идущими последствиями. Оно явилось поводом для очевидных всей общественности и всему миру первых совместных действий немецких социал-демократов и коммунистов. Запомним этот день, 20 декабря, он займет свое место в будущих исторических исследованиях. В этот день единый фронт социалистов стал реальностью; а с единого фронта социалистов берет начало народный фронт всех немцев. Можно положиться на закономерность исторического процесса, на непреложность смены его этапов. Когда люди противятся закономерности, факты все-таки действуют. Вожди обеих партий социализма обменивались многими упреками. Не случись этого взаимного отчуждения рабочих вожаков, и, вероятно, не было бы Третьей империи. За новое объединение всего активнее боролись немецкие коммунисты — и это вполне понятно. Они еще никогда не были у власти и, после того как их гнев несколько поутихнет, поймут, что их удел наименее плачевный. Подпольные работники коммунистической партии самоотверженно подрывают устои преступного государства, и именно они составляют наибольшее количество казненных. Они побеждены, но они не покорились. Коммунисты — самая молодая поросль немецкого социализма. Для поддержания крепости духа им не требуется оглядываться на историю формирования пролетариата: сама живая современность питает их душевные силы; есть на земле такое государство, которое убедительно доказывает их правоту. Все крепче становится мощь Советского Союза, могущество целой части света; стоит только сравнить его с весьма спорным, весьма сомнительным могуществом «срединной империи», которая, катясь в пропасть, кичится тем, что спасает мировой капитализм. Нет, немецкие коммунисты совсем не чувствуют себя побежденными.

Социал-демократам трудно забыть об этом. Три года назад, еще перед крушением республики, в правительстве которой они участвовали, им было брошено обвинение в измене. Однако они не изменяли никому и ничему — даже собственной совести; а именно это и является решающим. Социал-демократы несколько выдохлись, участвуя в правительстве республики; ведь даже лучшие из правителей склонны расценивать сферу своей деятельности как нечто весьма устойчивое. В социал-демократах ослабело сознание надвигающейся опасности, они разучились бороться. Постигшее их поражение кажется им непонятным и скорее побуждает к самооправданию. Что же именно упущено? В пределах демократических правил игры совершено все возможное, вне этих пределов — якобы начинаются безумие и разрушение. Тем побежденным, которые побеждены лишь благодаря собственному прекраснодушию, всего труднее подняться до подлинного осознания своих ошибок. Но в конце концов социал-демократы поднялись до такого осознания и даже — еще выше. Они вернули своим резолюциям их естественный цвет. Первейшая необходимость в их положении — перестать пересчитывать прежние обиды и в самом своем унижении найти новый источник сил. Вторым важным решением должно быть: довериться готовности к примирению тех товарищей, с которыми ранее приходилось ожесточенно спорить, довериться большим сдвигам в их сознании. Ведь и те хотят быть демократами! Да, конечно; а то, что сами социал-демократы вновь становятся революционерами, должно быть третьим важным решением, хотя отнюдь не самым трудным. Все это не требует особых потрясений. Если коммунистической революции не произошло, а социал-демократическая законность растоптана, то что же остается? Что же иное может стать плодотворным исповеданием веры, способным влить в души животворную силу? Только революционная демократия. Если существует на свете истинная идея, то это — идея революционной демократии, которая совмещает в себе и объединяет обе пролетарские партии.

Революционная демократия является подлинным духовным выражением нашего времени, ибо она черпает свою силу в реальных жизненных условиях; террор преступного гитлеровского режима лишь усиливает ее влияние. «В Германии прокладывает себе пути великое движение солидарности; в различных частях страны оно приводит к созданию комитетов солидарности и к объединенным действиям в помощь арестованным братьям по классу и их семьям». Так говорится в докладе Вильгельма Пика на Брюссельской конференции КПГ. Общие бедствия разрушают преграды между партиями, — и прежде всего там, где вопрос касается самой жизни. Между тем для порабощенных немцев речь идет не об одном лишь существовании. Утрата свободы совести ведет к отмиранию чести, она, эта утрата, является духовной стерилизацией — карой, вполне достойной гитлеровских захватчиков. Поэтому снова падают преграды — ныне уже между религиозными партиями и теми, кто стоит на левых позициях. Еще больше искусственных размежеваний устраняется по мере того как немцам, всем немцам всех слоев и социальных групп, становится ясно, что означает утрата всех гражданских свобод,