Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн

всех человеческих прав. Ибо в конце концов сами-то они — имей они возможность проявить свою волю — не допустили бы столь ужасного развала экономики: ни разбазаривания общественного достояния во имя таких бесплодных целей, как вооружение и содержание удвоенного государственного и партийного аппарата, ни принудительных работ. Немцы Третьей империи исполняют принудительные работы — такова их обязанность, и сюда относится не одно лишь отбывание официальной «трудовой повинности». Подданные Третьей империи в их нынешнем положении служат всеми своими усилиями как материальными, так и духовными, не самим себе по отдельности и не самим себе в своей массе, но своре паразитов, — тоталитарному государству, которому нет никакого дела до людей. Это-то и является решающим и должно быть высказано со всей определенностью: они служат государству, которому до них нет никакого дела.

Тоталитаризм Третьей империи является заклятым врагом всех и в конечном счете даже тех немцев, которым она как будто бы покровительствует. Гитлеровское государство ничуть не заботят сами люди, их счастье, сама их жизнь. Всех их, самих по себе, государство ни в грош не ставит, ради них самих оно не пожертвовало бы даже картофелиной. Но гитлеровцам необходимо, чтобы у людей оставались хоть какие-то силы для осуществления бесплодного и бессмысленного фокуса, — превратиться в «чистую расу»; все для того, чтобы в недалеком будущем ввергнуть людей в безумную войну ради завоевания «Империи». Притом, для этих махровых захватчиков понятие «империи» не ограничивается пределами «Третьей», в которой они уже властвуют. «Империя», о которой они мечтают, не более как смутная, расплывчатая иллюзия; они относят ее начало к временам задолго до Бисмарка, вероятно, к самому Карлу Великому. Весь мир должен быть перестроен в соответствии с их бредовыми замыслами, которые они пытаются представить истинно немецкими; на самом деле это несусветный бред ничтожных обезумевших авантюристов, которым нет и не может быть покоя, ибо при всем их показном могуществе они чувствуют свое внутреннее бессилие; и так как они не в состоянии должным образом управлять шестьюдесятью миллионами, то им кажется, что лишь шестьсот миллионов способны составить достойную их власти «империю».

Так обстоит дело сейчас, так оно пока что продолжается. Народ утратил свою свободу во имя фантастической «мировой политики»; свободу отняли захватчики, которые не способны понять и оценить Германию, но собираются направить ее на службу своей бредовой идее мирового господства. Разумеется, все это и составляет историю капитализма на его последней стадии. Однако надо понять и то, что только последние выродки могут решиться во имя капитализма посягнуть на свободу цивилизованного народа: заговорить ему зубы, запорошить глаза пылью лжи, чтобы отнять и общественные и личные права. Немецкий народ, неискушенный в вопросах свободы, позволил себя одурачить и ослабить; но он еще покажет себя. Только теперь немецкий народ осознал сущность свободы и ее ценность; осознал, что она — основа всему, что с ее утратой утрачивается все. Поэтому рушатся разделяющие немцев преграды, рушатся ежедневно. Поэтому немцы впервые начинают объясняться друг с другом на подлинно народном языке, а не при помощи нацистских идиомов.

Должен признаться, что я не ожидал так скоро тех событий, которые произошли недавно. Встает активист социал-демократов, он признает допущенные им ошибки и, напрягая дрогнувший голос, подтверждает, насколько много зависело от него дело пролетарского единства. Предположим, однако, что он вообще отрекся бы от дела Единого фронта: этим он совершил бы тягчайшее преступление; и это было в полной мере осознано и прочувствовано всеми присутствующими. Поднимается католик; он горячо отвергает прежнюю обособленность вероисповеданий, он оставил далеко позади прежние свои убеждения; он выглядит обновленным и до крайности взволнованным, — ему передалось волнение безграничной массы людей, людей самого различного происхождения, но желающих того же, что и он. Каждый отбросил привычные стеснения, привычные ограничения. Вскакивает ученый: до сих пор ему не было дела до церкви; но сейчас он внезапно высказывается за ее неприкосновенность, за ее почетное место в будущем народном государстве.

Все это внушает мне веру, что духовные, основы будущего народного государства уже заложены. О! Многое еще надо совершить, чтобы оно стало реальностью. Сила и террор Третьей империи — еще не самсе большое препятствие. Для того чтобы те, кто исполнен желания свергнуть гитлеризм, стали способны к действию, недостаточно одних лишь порывов чувства. Но прочное, устойчивое чувство лучше всего научит людей верить друг другу. Только искреннее чувство обеспечивает силу убеждения и готовность к самопожертвованию. И то и другое уже заявляет о себе. За границей они проявляются явственнее, но это потому, что здесь находится изгнанный орган печати — голос страны: это мы и никто кроме нас. Низвержение Третьей империи неизбежно. Попытаемся наметить основной закон революционной демократии. Он закладывается здесь. Он сменит господство сволочи и станет режимом нравственного воспитания. Поскольку революционная демократия следует за состоянием хаотического произвола, то она заслужит свое название лишь благодаря порядку и идейности. Пока что немцы не имели даже права на жизнь, не говоря уже о праве на свободу. Революционная демократия обеспечит свободу тем, кто снова станут людьми, а не только немцам; она обеспечит свободу надежнее, чем бумага конституции: путем упорядочения экономики. Магнаты экономики обманывают демократию прежде чем ее прикончить: они не считаются с экономическими законами. Беззаконием является и то, что народ лишен прав на действительно принадлежащей ему земле и в то же время одурачен химерой «Райха» — измышлением выродков, понятием, не заключающим в себе ни определенности территории, ни определенности времени. Народ должен так использовать свое жизненное пространство, чтобы его хватило на всех: это и явится подлинной революцией и подлинной демократией. Окружающим государствам — мир. Германия безоговорочно включается в союз народов, который явится выражением объединенной всемирной демократии. Архаическая вражда немцев против Европы, их Третья империя — все это было не чем иным, как порождением бедствий. Пусть же немцы станут нормальными людьми, пусть в конце концов станут счастливее и не будут больше «любителями смерти». Немцы должны позаботиться о себе сами; должны стать хозяевами собственной судьбы: тогда они построят государство, в котором смогут жить.

ОБМАН НАРОДОВ{214}

ерлинское Министерство иностранных дел недавно разослало своим дипломатическим представительствам некие указания, настолько секретные, что их никак нельзя было предавать оглашению; но подобные сведения рано или поздно все же становятся достоянием гласности. Этот документ свидетельствует о том, что Третья империя стремится изолировать себя от всего мира. В действительности, быть может, она не столько стремится к этому сама, сколько силою обстоятельств оказалась в изоляции.