Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн

и ненависти. Они не могли предъявить ни талантов, ни успехов, им не оставалось ничего другого как пропадать. Их жалкое существование уже граничило с адом. И именно их личная жажда мести, именно их ядовитейшая зависть и явились источником их силы. Как это ни печально, но этим они и смогли привести целую нацию в состояние, в котором она вызывает всеобщую ненависть. В защиту моей страны я констатирую, что этого отвращения заслуживают прежде всего они сами. Они одни в ответе.

Посмотрите на их деяния! Эти победители ведут себя, как банкроты, неуверенно и патологично. Они не знают, что для закрепления достигнутого требуется соблюдение чувства меры и умение предвидеть. Обычно, когда агитатору удается стать государственным деятелем, картина меняется. Эти же молодчики и на вершине власти остаются теми же, кем они были во времена своего жалкого дебюта — ненавистниками. Однажды разгромив «марксизм», они принимаются громить его снова. Людей, более ценных, чем они сами, они уничтожили, толкнули на самоубийство, и это — все. В этом — вся их власть.

Они не думают о том, чтобы восстановить разрушенный ими порядок. Их произвол становится все более безумным, ежедневно они изобретают новые насилия, и ничего больше они никогда не изобретут. Люди, называющие себя антимарксистами, занимаются реквизициями и присвоением реквизированного. Следовательно, они воры. Они захватывают частную собственность и воображают, что это распространяется только на их политических противников. Но роскошные автомобили, на которые они зарятся, и жирные банковские активы принадлежат не марксистам. Невозможно сдержать их ненависть и алчность, которые они сделали основой своей «системы», яд, которым они отравляют все отношения между людьми, без различия рас и партий. Как на подозрительных людей, сочиняются доносы на конкурентов, от которых нужно избавиться.

Выдумка, лучше всего показывающая, каковы они, — это костры для сожжения книг, каких они сами не смогли бы написать. Была собрана воедино целая духовная культура, они же были оторваны от нее из-за их бездарности. Банкроты! Наконец-то они получили возможность мстить за все прошлые беды. Крошечный литератор, он не был допущен в круг известных писателей, теперь он министр, он может излить все свое недовольство. Он произносит речь над пылающими трудами тех, кто так долго стоял на его пути. Впредь, конечно, театры должны будут играть его пьесы, и горе публике, если она не придет и не будет рукоплескать.

Такая степень бесстыдства бывает только при душевных болезнях, и их признаки ясно видны у всех этих банкротов с тех самых пор, как они вынырнули из тьмы. Один из них заранее раздобыл врачебное свидетельство, официально удостоверяющее, что он не отвечает за свои поступки. Согласно заключению врачей этот человек был не в состоянии преподавать нескольким гимназистам. Теперь он может проводить реорганизацию всей системы просвещения и чистку академий. Есть среди них и такой, который уже находился в больнице как душевнобольной. Теперь он большой человек в этой банде. Ночи он проводит, сидя за столом, затянутым черной скатертью, между двух горящих свечей. Позади него висит настоящий меч палача. Это похоже на третьесортную литературу, и это-то цветет, это-то правит!

Один специалист, человек в остальном настроенный националистически, опубликовал свое заключение о фюрере всей этой милой компании, о его расовой неполноценности и об умственной недостаточности. Но оставим это, и без того ясно, что обыкновенные авантюристы, обладающие некоторым душевным здоровьем, по крайней мере не поддерживали бы неподобающих сношений с преступным миром. Став государственными деятелями, они бы избавились от некоторых своих сообщников, уж по крайней мере — от явных преступников. Они же, напротив, сделали их полицей-президентами.

Ибо убийства становятся легальными, коль скоро убийцы принадлежат к их кругу. Убийство, по их понятиям, является очищением расы, равно как и стерилизация их врагов.

Так в речах и обычаях этой несчастной страны бесчеловечность стала модой, самоубийцы, очевидно, лишенные толстой кожи, становятся объектами издевки. Действительно порядочные люди больше не выносят жизнь в своей Германии, попавшей в руки преступников. Люди вписывают свои имена в бесконечный список тех, кто предпочитает уйти навсегда. А в стране, представляющей собой гору трупов и столь же дурно пахнущей, торжествующая банда предается играм и шуткам. Она устраивает всевозможные так называемые национальные праздники и увеселения, как у людоедов. Для них все средства хороши, лишь бы все видели, что они впереди.

Ну так посмотрите на них! Напрасно стали бы вы искать среди этих мужей сегодняшнего дня хотя бы одного, в чьем облике было бы хоть немного от одухотворенности этой страны, кто мог бы похвастать какими-нибудь былыми достижениями в области философии и морали. В республике такие люди стояли на видных постах! В Германии нет в них недостатка. Эти же лица носят лишь следы дурных страстей и преступлений. Бесчувственность сглаживает черты одних, другие искажены истерией. Создается впечатление, что непомерно развитый подбородок дает право на вступление в расовую империю, что зверская морда должна обнаруживать все симптомы мании преследования, чтобы ее обладатель мог добиться почестей. Расовое государство есть не что иное, как выбор ничтожеств.

Посмотрите на них, на всех тех, кто в империи банкротов высоко держит голову, кто имеет право топтать других! Германия выставляет напоказ всех своих негодяев и сумасшедших. Посмотрите на них хорошенько и скажите: Германию нужно принимать такой, какая она есть, и это — Германия!

ТАЙНЫЕ ШКОЛЫ

сновы грядущего социалистического общества будут тем прочнее, чем большее число индивидуумов будет подготовлено к этому по своим умственным и душевным качествам.

Умственное и нравственное воспитание является делом первой необходимости, и за него нужно взяться немедленно, сегодня же, не откладывая на завтра. Нужно создавать гимназии и университеты в миниатюре; сначала небольшое, но постоянно растущее число пролетариев и людей из других классов общества должны получать те знания, которых намеренно лишает их современное капиталистическое государство, — честные знания, доказанные истины. Совершенно необходимо создание школ, которые оказывали бы противодействие влиянию государственных учебных заведений. Национал-социалисты великолепно знают, что необходима духовная монополия, чтобы удержаться у власти. Чтобы освободиться от них, мы должны разрушать эту монополию.

Наши школы могут быть, конечно, только подпольными. По этой причине они должны быть обеспечены путем тщательного отсева, соответственным подбором как учебного персонала, так и учащихся. Школы эти следует рассматривать как подлинные рассадники науки; наука же служит истине и больше никому. Обучение в этих школах должно быть на более высоком уровне, чем это было до сих пор, и уж, конечно, несравненно выше, чем в немецких школах 1935 года. Государственные школы