Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

из Калининграда на пароходе «Балтика» (бывший «Вячеслав Молотов»). Руководители соцстран — Кадар, Гомулка, болгарин Тодор Живков, Антонин Новотный из Чехословакии и другие — присоединились к этому путешествию, названному «Рейсом мира», чтобы показать империалистам, кто на самом деле заботится о мирном сосуществовании.

Узнав об этом, в Нью-Йорк потянулись Неру из Индии и другие лидеры. Макмиллан собрался повидать «своего друга Хрущева». Поехал и Фидель Кастро, недавно возглавивший освобожденную Кубу. Вскоре после свержения проамериканской военной диктатуры Фульхенсио Батисты 1 января 1959 года Советский Союз установил отношения с правительством Кастро, и в феврале 1960 года Микоян посетил остров. Он вернулся полный энтузиазма по поводу 30-летнего команданте; атмосфера революционной Гаваны напомнила Анастасу Ивановичу его молодость в революционном Баку. А в июле 1960 года брат Фиделя, Рауль, приехал в Москву для обсуждения торговых связей.

Н. С. Хрущев и другие государственные деятели играют в шаффлборд на теплоходе «Балтика» по пути в Нью-Йорк

1960

[Из открытых источников]

«Балтика» отплыла в Нью-Йорк 9 сентября, и десять дней Хрущев не только работал над речью, он был примерным пассажиром. Играл в игры, предлагаемые корабельной администрацией, смотрел фильмы и приходил на завтраки, обеды и ужины. К концу путешествия практически все свалились с морской болезнью, но мощному организму Никиты Сергеевича все было нипочем. Оставшись один в обеденном зале, он обсуждал с персоналом международное положение, а его любимым времяпрепровождением стали прогулки по палубе — при выходе в открытое море он с особым удовольствием наблюдал за проходящими из Кубы судами. Их задачей было не оставлять «Балтику» без присмотра: кто знает этих империалистов, потопят весь цвет мирового коммунизма перед заседанием ООН и скажут — несчастный случай. Другим его занятием была английская палубная игра «шаффлборд», в которой игроки палками передвигают диски по клеткам. Первый секретарь так увлекся, что всех заставлял в нее играть. Пока Янош Кадар не свалился от тошноты, он тоже с удовольствием гонял диски. Даже чинный Громыко несколько раз вышел на палубу поразвлечься.

Корабль без приключений доплыл до Нью-Йорка, но рабочие дока, и так самого обшарпанного и заштатного, вообще отказались пришвартовывать «врагов». Вместо этого они поддерживали выкриками протестов крутящийся вокруг маленький кораблик с демонстрантами и плакатами: «Красные, убирайтесь домой!»

Худо-бедно выгрузившись, советская делегация приехала в особняк советской миссии ООН на Парк-авеню. Хрущеву сказали, что сейчас американцы враждебно настроены и для его же безопасности он не сможет покидать дом на углу 68-й улицы без разрешения служб США. Но визиты разрешались, и в тот же вечер его навестил «брат» Фидель, поселившийся в Гарлеме на 125-й улице в дешевой гостинице «Тереза» — ее еще называли «Астория Гарлема», — чтобы «привлечь внимание к проблемам расизма в Америке»[648]. К возмущению пикетчиков и охраны, Хрущев вышел из дома, встретил с распростертыми объятиями и расцеловал одетого в оливковую военную форму команданте — тогда еще большего врага капитализма, чем даже советский премьер.

На следующее утро задолго до завтрака Никита Сергеевич с балкона начал общаться с прохожими на Парк-авеню. Собралась толпа, приехали журналисты. Суходрев, присоединившийся к своему боссу, переводил. Три недели, пока Хрущев находился в городе, он начинал свой день с обмена мнениями с репортерами. Они с ночи собирались на тротуаре; на зеленой полосе, разделяющей движение на проспекте, раскладывали стульчики и спальные мешки.

Анна Такерманн, корреспондентка агентства «Франс пресс», которая освещала ООН с 1945 по 1983 год, рассказывала, что за всю ее карьеру та сессия с Хрущевым была самой запоминающейся, а советский лидер самым колоритным. Купив на собственные деньги спальный мешок, — редакция эту инициативу не поддержала, — Анна приходила в полночь, пока еще оставались свободные места на решетке метро, от которой поднимался теплый пар, и спала до утра. Ровно в шесть премьер появлялся на балконе в сопровождении заспанного переводчика и объяснял собравшимся ошибки их буржуазного образа жизни.

Пропуск Н. С. Хрущева на заседания XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН

1960

[РГАНИ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 682. Л. 2]

Нью-йоркские знакомые мне не раз показывали этот балкон и рассказывали легенды о тех встречах — для журналистов это действительно было самое веселое время. Хрущев был неиссякаемым источником для репортажей. Один заголовок «Нью-Йорк таймс» вопрошал: «Почему все хорошее такое скучное, а все злое такое интересное?»

Однажды, вопреки запретам городских властей, советский премьер отправился в Гарлем к «кубинскому брату» Кастро. Прибытие черного советского лимузина наделало много шума — там такого не видели никогда. Еще больший скандал вызвало то, что в этом бедном и формально нерегулируемом районе Нью-Йорка жители щипали кур, жарили на костре прямо на улице и кормили всех желающих. (Кстати, такие сцены в Гарлеме можно увидеть до сих пор.) Этот скандальный эпатаж невероятно раздосадовал белый истеблишмент и города, и страны. Хрущев именно этого и добивался — привлечь внимание к неравенству в США, где до антирасистских протестов Мартина Лютера Кинга в Джорджии и Алабаме и его многотысячного «марша на Вашингтон» оставалось несколько лет.

Н. С. Хрущев, К. Сукарно, А. А. Громыко, Р. Н. Аджубей, Ю. Л. Хрущева и группа приветствующих их индонезийских женщин

1960

[Семейный архив автора]

Но вскоре и этот эпатаж померк по сравнению с последующими действиями советского премьера. Он появлялся на всех заседаниях сессии ООН, хотя Громыко не раз объяснял, что лидеры приходят только на свои выступления. Хрущев же ежедневно приезжал к 11 утра и, входя в полупустой зал, бурно возмущался, что так демократия работать не может. Не сдерживаясь, он критиковал британского премьер-министра Макмиллана, когда тот винил его за недавний провал парижского саммита. Он кричал на испанскую делегацию, когда она не одобряла его выступления. Он свистел и стучал кулаками по столу заседаний советской делегации, и обычно спокойный Громыко, следуя его примеру, тоже колотил по столу. Неизменное присутствие Кремля на каждом заседании не давало расслабиться и руководителям других государств. Теперь нельзя было просто выступить и уехать; они должны были сидеть в зале и реагировать. Приходили посмотреть на «урагана Никиту» — так его окрестила пресса — и окрестные дипломаты, а Хрущев еще больше расходился от растущей аудитории. Эти шоу стали такими популярными, что здание ООН на 1-й авеню пришлось вообще закрыть для посетителей до конца ассамблеи.

23 сентября первый секретарь выступил с двухчасовой речью. Он громил империалистов за отказ принять его предложения о разоружении,