Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

Добравшись до Вашингтона, 25 сентября он вместе с Эйзенхауэром удалился в Кэмп-Дэвид. Как все русские, готовые дружить взахлеб, Хрущев ожидал от хозяина каких-то драматических прорывов в отношениях. Их не последовало, Эйзенхауэр все время подчеркивал невозможность договоренностей по Берлину без Франции и Англии. Впрочем, договориться им все же удалось и о саммите четырех держав, и о визите Эйзенхауэра в СССР 10–19 июня 1960 года, перед президентскими выборами.

«Лицом к лицу с Америкой» с подписью Н. П. Кухарчук Ю. Л. Хрущевой и Н. П. Шмелеву (тогда мужу Ю. Л.)

1 января 1960

[Семейный архив автора]

Советский премьер завершил свою поездку часовым телевизионным интервью. Помнящие этот визит не раз говорили мне, что, стань Хрущев кандидатом в президенты на предстоящих выборах, у него были бы все шансы попасть в Белый дом. Никита Сергеевич действительно сумел изменить восприятие американцами Советского Союза, показав им, что «русский медведь» больше человек, чем страшилище.

К концу его визита 28 сентября журнал «Тайм» в четвертый раз поместил его портрет на обложку — до этого он выбирался «человеком года» в 1957-м и 1958-м. Сам же Хрущев, по возвращении выступая в Лужниках, превозносил «государственную мудрость» президента США, несмотря на господство там враждебного СССР «монополистического капитала»[627]. Мнение, что американцы откажутся от давления или выражения своего превосходства, было сверхнаивным, но полная оптимизма советская пресса превозносила эту поездку, обещая советским людям скорый конец холодной войны.

Приглашение на банкет в честь Н. С. Хрущева

Индия, Дели,

11 февраля 1960

[Семейный архив автора]

В 1960 году Аджубей и другие издали 700-страничный, наполненный пропагандой отчет о путешествии Хрущева «Лицом к лицу с Америкой», а в кинотеатре «Художественный» на Арбате долго крутили документальный фильм «Хрущев в Америке». И все же тот международный прорыв шел дальше советских лозунгов. Либерально настроенные иностранцы старшего поколения — японцы, французы — не раз говорили мне, что «Лицом к лицу», переведенный на многие языки, стал для них гидом по США. Они хотели посмотреть на страну его глазами. Тогда стремление к разрядке в мире было невероятно сильно, и энергичный Хрущев стал считаться ее гарантом.

Не успев отойти от эйфории своего заморского триумфа, 29 сентября первый секретарь уже летел в Пекин на торжества по случаю десятой годовщины создания КНР. Отношения с китайцами были в упадке. В июне Москва в одностороннем порядке расторгла соглашение 1957 года о технической помощи их ядерной программе, Проекту 596. Мао претили американские поклоны Хрущева, сердило и его решение соблюдать нейтралитет в пограничном конфликте Китая с Индией. Никита Сергеевич, побывавший в Индии в 1955 году и собиравшийся туда в следующем, с удовольствием строил отношения с ее премьер-министром Джавахарлалом Неру, невзирая на протесты Пекина.

Поладив с Эйзенхауэром, Хрущев надеялся, что и с Мао сумеет найти общий язык. Но когда он поднял вопрос об американских заключенных в Китае, как и обещал Белому дому, обстановка еще больше накалилась. Потом он подлил масла в огонь, сказав, что, если Америка может согласиться с идеей двух Германий, пусть будет и два Китая — КНР и Тайвань. Мао просто белел от гнева, но Хрущев будто бы не замечал презрения. Он напомнил китайцам, что в 1920-х Ленин вынужден был пойти на огромные дипломатические уступки — согласился отдать Турции армянский город Карс, не возражал против «отделения Прибалтики» — лишь бы получить международное признание СССР. Никита Сергеевич критиковал войну с Индией, о которой его не поставили в известность; он осуждал репрессии в Тибете и преследования далай-ламы. Китайцы в ответ опять требовали ядерного оружия и снова возмущались разоблачением Сталина без консультаций с другими коммунистами[628]. Они сравнивали «подрывную» роль далай-ламы в Тибете с ролью председателя Временного правительства Александра Керенского в 1917 году и уравняли Великую Отечественную войну со своей войной против Индии.

Хрущев не сдержался: «Тибетские события — это вина китайских коммунистов, а не Неру». Обвинение Индии в разжигании там беспорядков так же неверно, как обвинение США в венгерских событиях 1956 года: «Мы поддержали этого дурака Ракоши, это была наша ошибка, не США»[629]. Такое редкое признание провала кремлевской стратегии могло быть сделано только вдали от других кремлевских ушей.

Сначала казалось, что твердость Хрущева принесла плоды. После окончания переговоров 4 октября стороны начали работать над общей партийной линией. Мао даже поблагодарил первого секретаря за исторический урок: Советский Союз ждал 22 года, чтобы «вернуть» Прибалтику, и возврат Тайваня тоже будет долгосрочной проблемой.

15 октября Хрущев сообщил Президиуму, что отношения налаживаются. Но уже в декабре Мао созвал совещание для оценки визита Хрущева: «советская партия и народ» перестали понимать марксизм-ленинизм; они «обмануты империализмом», хотя пока Хрущев не стал «полным ревизионистом», его ошибки можно исправить[630]. Реакция советского лидера была как обычно яркой: на встрече стран Варшавского договора он с пренебрежением сравнил Мао Цзэдуна с «парой изношенных калош»[631].

Подготовка встречи четырех держав натыкалась на дипломатические трудности, но Хрущев не терял оптимизма. В декабре 1959 года он призвал к очередному сокращению вооружений — за два года еще на треть: если мы «будем совершенствовать количественно и качественно атомное оружие, которое всегда будет наготове, чтобы одним залпом расправиться со своим противником, то зачем нам нужна такая большая армия?»[632]

Уже несколько лет на Байконуре (Тюратам в Казахстане) на старте стояли Р-5, способные летать на 4000 километров. А в декабре 1959-го в Плесецке на восточное побережье США нацелился первый межконтинентальный баллистический ракетный комплекс Р-7[633]. Такие ракетные войска получили статус особого вида вооруженных сил — палочка-выручалочка для запугивания, а не наступления. 15 января 1960 года Хрущев уверенно объявил Верховному Совету о необходимости сокращения регулярных войск с полутора миллионов человек до нескольких тысяч к 1962 году.

Ж. Вермерш, М. Торез, Н. П. Кухарчук, А. Н. Туполев с внучкой Юлией в Ливадии

Сентябрь 1957

[Семейный архив автора]

Немногие генералы радовались армейским сокращениям. Даже послушный министр обороны Малиновский пытался их скорректировать, отмечая, что в современной войне для победы надо использовать все виды вооруженных сил[634]. Военные считали, что, урезая действующую армию, первый секретарь практически обезоруживает СССР. Он же выдвигал политический, не военный, довод о ракетно-ядерном оружии