Петр I - Сергей Эдуардович Цветков

все, собственно говоря, были горничными, кухарками и прачками. Каждая из них держала на руках богато одетого младенца и на вопрос королевы, чей это ребенок, отвечала, кланяясь по-русски, в пояс, что это царь почтил ее дитятей. Видя, что королева не удостоила ее дам и взглядом, Екатерина в ответ высокомерно обошлась с прусскими принцессами.

Когда на другой день посланцы короля явились к царю с приглашением на прием у королевы, они застали Петра в объятиях двух фрейлин жены: царь ласкал их обнаженные груди и не прерывал этого занятия во все время, пока королевские придворные держали речь.

За столом у королевской четы Петра посадили рядом с королевой. Когда подали жаркое, он взялся за нож — и в этот момент с ним случился припадок: со страшным, искаженным лицом царь некоторое время размахивал ножом перед самым носом насмерть перепугавшейся супруги Фридриха Вильгельма. К счастью, все обошлось, конвульсии быстро прошли, и Петр снова принялся за еду. С бала царь тайком улизнул и отправился пешком бродить по городу.

На следующий день Фридрих Вильгельм лично показывал гостю все достопримечательности своей столицы. Между прочими редкостями король похвастался собранием медалей и античных статуэток. Внимание царя привлекла одна фигурка в очень непристойной позе — в Древнем Риме такими статуэтками украшали дома новобрачных. Петр не мог налюбоваться ею и вдруг приказал Екатерине поцеловать ее. Екатерина брезгливо отвернулась. Глаза Петра засверкали бешенством. «Ты головой заплатишь за отказ!» — рявкнул он. Испуганная Екатерина поспешно чмокнула статуэтку, которую Петр потом, не церемонясь, выпросил у Фридриха Вильгельма. Ему также понравился дорогой шкаф из черного дерева, приобретенный Фридрихом Вильгельмом за огромные деньги: Петр увез и его, к всеобщему отчаянию королевской семьи.

Царь погостил у брата Фридриха два дня. Едва он уехал, королева бросилась в свой загородный дворец — к ее ужасу, картина, которую она застала, напоминала разрушение Иерусалима. Чтобы устранить последствия царского гостевания, ей пришлось чуть ли не заново обустроить весь дворец.

В Россию Петр увозил свой портрет, сделанный в Спа Карлом де Моором: величавый государь, исполненный зрелого довольства своим делом, чувствующий себя повелителем всюду — на Сене, как и на Неве. Однако в изгибе губ и особенно в выражении глаз, как будто болезненном, грустном, почти страдальческом, Петру чудилась какая-то придавленность и усталость. Где былая неутомимость, юношеская самоуверенность, неоскудевающая веселость? Царь смотрел на портрет и невольно думал: да, устал человек," вот-вот попросит позволения отдохнуть немного.

11 октября он возвратился в Петербург. Девятилетняя Анна и восьмилетняя Елизавета ожидали его перед дворцом, одетые в испанские костюмы, а шишечка Петр Петрович встретил отца в своей комнате, в офицерском мундирчике, верхом на маленьком исландском пони. Екатерина, стоявшая рядом с сыном, смеясь, представила Петру «хозяина Петербурга».

Рассмеялся и Петр. Поднял сына на руки, потряс в воздухе. Да, его наследник, самодержец российский! Другого нет. Нет.

***

Отсутствие Алексея встревожило Петра в конце декабря 1716 года, когда он находился в Амстердаме. Царь поручил своему венскому резиденту Аврааму Веселовскому начать поиски царевича в Австрии; одновременно генерал Вейде, командующий русскими войсками в Мекленбурге, получил приказ прочесать Северную Германию. Дело надлежало хранить в строжайшей тайне.

Вейде отрядил двух офицеров, которые под видом покупки лошадей должны были выведать о местонахождении Г.Ц. (государя царевича). В январе 1717 года один из них доложил, что имярек был в Данциге и Кёнигсберге; другой уведомил, что имярек ночевал в Вене одну ночь, а куда скрылся, того дознать нельзя, потому что отправился не на почтовых, а на особливых. Затем оба донесли, что некто останавливался в одном доме в Бреславле, тому недель с девять, сказывался русским купцом, а при себе имеет дочь и двух сыновей: должно быть, он.

Веселовский действовал успешнее. Он поехал по Данцигской дороге, всюду расспрашивая о русском офицере с женой и несколькими слугами. Так он добрался до Франкфурта-на-Одере. Здесь у воротного писаря Веселовский нашел запись о проезде 29 октября московского подполковника Кохановского, при нем жена его, да поручик Кременецкий, да один слуга. Подполковник остановился в трактире «Черный орел» за городом. Хозяин трактира рассказал, что означенный подполковник поехал в Бреславль. А вагенмейстер, заведующий отправкой почтовых лошадей, вспомнил, что в октябре отъехал по Бреславской дороге на экстрапочте офицер с женой и двумя спутниками. Веселовский повернул на Бреславль.

В Бреславле, опять же у воротного писаря, дознался, что офицер Кохановский с женой и двумя слугами стал в «Золотом гусе». Трактирщик показал, что действительно русский офицер стоял у него два дня, а потом взял экстрапочту на Прагу.

В Праге, в «Золотой горе», Веселовскому сказали, что офицер на экстрапочте уехал в Вену. От долгой дороги с Веселовским случилась лихорадка и разыгрался почечуй, но во исполнение царской воли он в ознобе потащился в Вену.

В австрийской столице он узнал, что известный подполковник стоял за городом в гостинице «Черный орел», а записался польским офицером Кременецким. Купив жене мужское платье кофейного цвета, он на следующий день после приезда ушел пешком — куда, неизвестно. Веселовский бегал по всем притонам и гостиницам города, расспрашивал кучеров, ездил по дорогам, опрашивая на станциях почтмейстеров, — никто ничего не мог сказать.

Наконец 20 февраля участник тайной конференции у императора Дольберг шепнул ему под секретом (не задаром, конечно), что Кохановский находится в цесарских владениях, но у самого императора не появлялся. Веселовский насел на него: где этот офицер? Дольберг пожал плечами. Бог его знает. Впрочем, не поискать ли господину послу в Тироле?

Между тем 19 марта в Вену приехал капитан гвардии и адъютант Петра Александр Румянцев, гигант ростом выше царя. С ним приехали три офицера. Румянцев имел приказ Петра: схватить царевича и доставить его в Мекленбург, под охрану русских войск. Его-то Веселовский и направил в Тироль. В этой маленькой стране в горах слухи распространялись быстро. Скоро Румянцев узнал, что в Эренберге укрывают какого-то таинственного вельможу. Гвардейский капитан подобрался к самому замку и углядел-таки неизвестного: он! Через несколько дней Веселовский вручил императору разгневанное письмо Петра и объявил, что царскому величеству доподлинно известно, что царевич скрывается в Эренберге. Карл VI сделал удивленные глаза. В самом деле? А ему почему-то об этом совершенно ничего не известно. Впрочем, ему надо проверить все самому, и коль скоро окажется, что господин посол прав, то он отнюдь не намерен вмешиваться в отношения между отцом и сыном. Выйдя от императора, Веселовский тут же отправил Румянцева жить возле Эренберга неотлучно, дабы не проворонить царевича.

Вскоре в Эренберг приехал секретарь