При свете зарниц (сборник) - Аяз Мирсаидович Гилязов

Да, она человек… Может жить, видеть, слышать, и ни утренняя роса, ни краски вечерних закатов не проходят так, чтобы не задели они её души. Первая песня соловья, зелёный ковёр озими, весенние громы, радуга, солнечные блики на речной глади… всё славит своим сердцем Бибинур!.. Всю землю, все четыре стороны света, горы и реки, поля и леса, дороги и заоблачную высь… всё-всё может уместить она в грудисвоей, и только потому, что её сердце во власти любви. Размеры сердца, которое отдано любви, необъятны! В нём есть место для всей Вселенной с её звёздами и лунами. И при этом любящее сердце – доброе, любящее сердце – правдивое, любящее сердце – счастливое…

«Боже, прости меня, глупую! – в ночной темноте, уткнувшись в подушку, молила она. – Не гневись на меня! И зачем только дал ты познать мне это чувство на старости лет?!»

Она помолодела, изменилась её походка.

«Что стало с нашей Бибинур?» – дивятся зелёные тропинки.

«Что стало с этой Бибинур?» – белые облака, переговариваясь, не уходят вдаль, кружатся над Аксыргаком…

«Что сталось с хозяйкой?» – удивляется, распустив красные цветы, герань.

И соловей поёт вблизи её окна, и жаворонки провожают её песней, когда она идёт полем, и Ташлыяр мурлычет ласковым котёнком, плеща в её ладони… В лунные же ночи с улицы слетают к ней волшебные тени, и кажется, что будто где-то под горой поёт хор ангелов.

Оказывается, лишь жизнь человека, имеющего тайну сердца, полна. Лишь такая вот жизнь – это жизнь!

Поздно узнала это Бибинур, но теперь-то знает!

Лишь с сердечной тайной жить интересно.

Лишь с сердечной тайной жить легко.

Лишь с сердечной тайной жить очень трудно…

«Кому поведаю тайну?» – воскликнул в печали поэт.

И Бибинур не с кем было поделиться тайной.

Но однажды, потеряв осторожность, она чуть было не выдала себя…

Джихангир снимал комнату неподалёку от правления – у жившей вдвоём с мужем Минлекамал. Детей у этой супружеской четы не было. Муж Минлекамал, Хатмулла, вернулся с фронта много раз раненным, к тому же с застуженными почками, и сильно хворал. Но хоть без детей вековали они, и болезни Хатмуллы доставляли много беспокойства – то и дело ложился он в больницу, – отношения меж супругами были самыми тёплыми, сердечными, ничто их, казалось, не омрачало.

Бибинур сМинлекамал не были подругами: как ни говори, в годы войны и сразу после неё Минлекамал председательствовала, а Бибинур всего-навсего конюхом работала, на разныx так сказать, «уровнях» они находились. Однако сейчас Бибинур во что бы то ни стало захотелось сблизиться с Минлекамал, стать задушевной подругой её. Ведь если будет она своим человеком в этом доме, то сможет забежать сюда в любое время, даже безо всякого видимого повода. А так появляться тут, не находясь в тесной дружбе, ни с того ни с сего – навлечёшь подозрение, начнутся пересуды. А Бибинур не хотела, чтобы в доме, где живёт Джихангир, о ней болтали всякую всячину…

Что следовало предпринять? Какой «ключик» найти?

И не было в Аксыргаке такого преданного Бибинур человека, который, поделись она с ним, помог бы искренним и полезным советом. Жил, правда, где-то на свете один такой человек – это Ханифа-апа, и лишь ей открыла бы Бибинур своё сердце, хоть немного облегчила бы тяжесть тайны своей. Однако Ханифа давно исчезла, след её пропал, ни разу весточки о себе не подала. Но Бибинур верила: Ханифа непременно подсказала бы ей, как поступить, как вести себя… Человек она образованный, начитанный, а в книгах чего только не пишут, какие только жизненные события не разбирают! Можно было бы подыскать описанный в книгах случай, похожий на то, что у неё, Бибинур, – и прочитать, как умные люди вели себя…

Конечно, Бибинур вспоминала Ханифу с отчаяния… Просто потому, что нуждалась в чьей-то духовной поддержке. И казнилась: почему это не изыскала она путей сближения с Минлекамал раньше? Были же такие возможности… Но кто же знал, что будет в этом нужда?!

И почему Джихангир не привезёт семью, живёт в одиночку?

Этот вопрос тоже не даёт Бибинур покоя… Есть же, по слухам, у него и жена, и сын. Но говорят, что жена из городских, наотрез отказалась ехать в деревню. Правда ли?

Бывают же, подумать, глупые женщины, которые не умеют ценить таких мужчин, как Джихангир! Как решается она жить одна, имея мужа? Одиночество для женщины – самый злой червь, он точит-точит и, в конце концов, прогрызёт до самой сердцевины, съедает душу!..

Отвернулась от мужа, оставила его одного – не любит, значит. И странно, от этой мысли, что жена Джихангира не любит его, – бабушке Бибинур стало даже как бы легче… Та не любит, зато она любит!

К Минлекамал она пришла перед обедом, робко остановилась у порога.

– Дома ли хозяева?

Минлекамал вышла из-за ситцевой занавески. Она тоже постарела, лицо избороздили крупные морщины, тело стало грузным, и лишь глаза остались прежними – живыми, внимательными.

– А-а, Бибинур! И носу не кажешь… Здорова ли покуда?

– Мимо проходила, дай-ка, думаю…

– И правильно! Вместе как-никак работали, да в какие годочки… Того кривоногого Хуснутдинова не забыла?

– Как забыть его, проклятого!

Минлекамал принялась смеяться, сотрясаясь жирным телом, так, что платье, натягиваясь на ней, трещало…

– Ну и сердитая ты была, Бибинур. Скорая на расправу!

– На таких и злости мало…

– А умер ведь Хуснутдинов, нет уже его…

– Разве?

Бибинур на миг представила себе Хуснутдинова, каким он являлся перед ними в то военное время, и весть о его кончине никак не отозвалась в её сердце. И Минлекамал тоже, видать, не жалеет его, со смехом рассказывает…

Внезапно Бибинур бросило в жар: а когда она тоже умрёт – неужели люди будут сообщать об этом друг другу, тоже смеясь, с весёлым настроением?

О, нет, не может быть!

Кто-нибудь да пожалеет от чистого сердца! Галикай пожалеет, соседи, а может, и Джихангир?

Захваченная этой неожиданной мыслью, Бибинур не сразу взяла в толк, о чём говорила Минлекамал, и только поняла, что та действительно рада встрече.

– Вчера с вечера бельё было замочила, – делилась Минлекамал своими заботами. – А поутру проснулась – такая боль в той сломанной руке! Помнишь, как я её схрястала?

– Всё ещё болит?

– Побаливает, проклятая. К перемене погоды особенно…

– С больной рукой бельё будешь стирать?

– Своё бельё как-нибудь перестирала бы, немножко с себя да со старика своего, но надо рубашки квартиранта, Джихангира, стирать. Такой чистюля, не любит, когда