Иван Грозный - Сергей Эдуардович Цветков

вместе с овцой на опричной Арбатской улице в Москве, Григорий Грязной убит, его сын Никита сожжен и так далее. (К показаниям Штадена можно добавить известия Таубе и Крузе о том, что летом 1572 года личный медик царя Елисей Бомелий отравил около сотни опричников.) Примирение с земщиной происходило согласно поговорке «Кто старое помянет, тому глаз вон»: по словам Штадена, никто не смел упоминать об опричнине под страхом наказания; «виновного обнажали по пояс и били кнутом на торгу».

Показания Штадена подтверждаются еще двумя источниками иностранного происхождения. Литовский воевода Филон Кмита осенью 1572 года известил правительство Речи Посполитой, что «князь великий с землею своею умирил и опричнину зламал и за теми своими и князьми и паны и со всеми бояры и всеми землями своими впокоил, с митрополитом и владыками угодився и прощавмися». А англичанин Джильс Флетчер, побывавший при московском дворе в царствование сына Грозного, Федора Ивановича, отметил в своих записках, что опричнина просуществовала семь лет — то есть с 1565-го до 1572 года.

Так почему же, спрашивается, уничтожение опричнины прошло как бы незамеченным на самой Руси, не получив отражения в документах и летописях? Ответ прост, хотя, после всего сказанного, и парадоксален: потому что Грозный вовсе не уничтожал ее.

Если мы посмотрим, что подразумевает Штаден под понятием «уничтожение опричнины», то увидим, что сюда входит прежде всего устранение разделения государства на опричнину и земщину; затем — ликвидация привилегий опричников и возмещение убытков, причиненных земщине; и наконец — физическое истребление части опричного корпуса. Иными словами, Грозный отменил некоторые, наиболее одиозные нововведения из комплекса тех мероприятий, которые я предложил именовать черной опричниной. Но возвращения к старым, доопричным порядкам, характерным для адашевского периода правления, не произошло. Иван по-прежнему крепко держал ногу на горле у боярства и продолжал окружать себя незнатными людьми. Новгородская летопись повествует, что во время пребывания Ивана в Новгороде в августе 1572 года царские слуги «кликали, которые люди кабальные и всякие и монастырские, чей кто ни буди, и они бы шли в государскую слободу на Холыню, и государь дает по пяти рублев, по человеку посмотря, а льгота на пять лет». После опыта испомещивания тысячи московских дворян, после создания опричного корпуса, шел третий набор в личную гвардию царя — из самых низов общества, сопровождавшийся «перебором людишек» в самой опричнине. И самое главное, оставался в силе тезис Грозного о сакральном значении царской власти — подлинный нерв и действительная суть всех опричных мероприятий.

Ивану не было нужды уничтожать опричнину просто потому, что к 1572 году земщины, собственно, уже почти не существовало: все русские города и земли, за исключением опустошенной татарами Рязани и ряда пограничных областей, вошли в опричнину. Строго говоря, произошло уничтожение вовсе не опричнины, а земщины, на которую волею царя распространилась опричная благодать. После этого «перебор людишек» естественным образом замкнулся на самом опричном корпусе.

Опричнина — черная опричнина — умерла совсем не потому, что земля стонала от ее беззаконий, как пишет Штаден, а по причине выполнения ею поставленных перед ней задач. Земщина была пропущена сквозь опричное сито; удельным порядкам был нанесен страшный удар. Вместе с истреблением древнейших боярских родов коренным образом изменилась вся система служебных отношений в родовых вотчинах и уделах. Практические последствия опричнины хорошо видны на примере Тверской земли. До 1565 года из 272 имевшихся здесь вотчинников 53 не несли государственной службы: одни служили князю Владимиру Андреевичу Старицкому, другие — потомкам прежних удельных князей — Оболенских, Микулинских, Мстиславских, Голицыных, Курлятевых. Теперь же все тверские служилые люди находились на службе у государя.

О том, что Грозный добился своих целей, свидетельствует тот же Штаден: «Хотя всемогущий Бог и наказал Русскую землю так тяжко и жестоко, что никто и описать не сумеет, все же нынешний великий князь достиг того, что по всей Русской земле, по всей его державе — одна вера, один вес, одна мера! Только он один и правит! Все, что ни прикажет он, — все исполняется и все, что запретит, — действительно остается под запретом. Никто ему не перечит: ни духовные, ни миряне».

Но ведь это всевластие и есть тот опричный чин, о котором упоминает Грозный в духовной грамоте 1572 года: «А что я учредил опричнину, то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее, так пусть и делают, а образец им готов». Итак, «учредил», а не «уничтожил». В то время как людей секут за само произнесение слова «опричнина», Грозный пишет о полном торжестве своего дела — об учреждении опричного образца. Что это — еще один пример «умопомешательства» царя? Конечно же нет. Иван запретил упоминать о черной опричнине — системе репрессивных мер, направленной на «перебор людишек», — этим он обрек «нечестивцев» и «еретиков» на забвение. Уничтожать опричнину в ее широком значении — как чин, образец, как теократический идеал Святой Руси — Грозный, разумеется, и не помышлял. Ибо опричный чин — это и есть само самодержавие с помазанником Божиим во главе. Утверждая его в крови и молитве, Грозный в конце концов трудился не для себя — для всех будущих российских государей.

Часть четвертая. ПОСЛЕДНИЕ СПОЛОХИ ГРОЗЫ

Человек истощает себя двумя действиями, выполняемыми инстинктивно, которые иссушают источники его существования. Два глагола выражают формы, в которые выливаются эти две причины смерти: желать и мочь.

О. Бальзак. Шагреневая кожа

Глава 1. ГОСУДАРЕВ «ДВОР» И МОСКОВСКИЙ «УДЕЛ» ИВАНЦА ВАСИЛЬЕВА

Усталый, но ненасыщенный.

Ювенал. Сатиры

Последствия черной опричнины продолжали сказываться на Руси не один год. Заметнее всего они проявлялись в существовании особого государева «двора».

Несмотря на отмену опричных порядков, царь не хотел жить вместе с земщиной, с бывшими земскими боярами, которым по-прежнему не доверял. Но включение в опричнину почти всех русских земель не позволяло больше решать эту проблему чисто территориально, как раньше. Поэтому Грозный образовал государев «двор», куда вошли остатки изрядно прореженного и реорганизованного опричного корпуса. Отличие «двора» от черной опричнины состояло главным образом в том, что первый давал возможность Ивану отделить свое самодержавие от власти боярской думы, не прибегая к новому разъединению государства. Опричнина как бы сжалась до размеров государева «двора». Можно сказать, что «двор» был осколком черной опричнины, блуждающим в теле государства.

Восстановление Москвы шло медленно, поэтому государев «двор» разместился в Новгороде, который был передан в удельное владение царевичу Ивану, достигшему совершеннолетия. По сути, Новгород на какое-то время превратился в столицу Московского государства.

Жизнь «двора» ничем не