Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

* * *

Настал момент, когда Дэвид и Джосс решили продать свою нью-йоркскую квартиру[2074] на Восточной Шестьдесят Шестой улице и перебраться во Флориду. «Я не трусиха, – сказала Джосс, намекая на свою альпинистскую репутацию. – Если меня не пугает К2[2075], то и Флорида не испугает». (На К2[2076] она не поднималась.) «Саклеры бегут из Нью-Йорка»[2077], – трубили колонки светской хроники. Супруги приобрели особняк неподалеку от Бока-Ратон за 7,4 миллиона долларов. Судебное преследование Саклеров стало на этом этапе настолько всеохватным[2078], что Дэвид и Джосс переезжали из Нью-Йорка, где против них было возбуждено дело, в округ Палм-Бич, который тоже подал против них исковое заявление.

О масштабах позора Саклеров можно судить по следующему курьезу: мужчина из Нью-Джерси, которого по совпадению звали Дэвидом Саклером, сам подал исковое заявление против ряда СМИ, которые в статьях о семье фармацевтических магнатов использовали его фото вместо фотографии «настоящего» Саклера. То, что мужчину теперь принимали «не за того Дэвида Саклера[2079], подорвало его репутацию», утверждало исковое заявление, упоминая о том, что тезке Дэвида Саклера пришлось пользоваться псевдонимом, чтобы заказать столик в ресторане. Чтобы не попадать в такие же казусы, университет Пердью[2080] в Вест-Лафайетте, штат Индиана, на всякий случай выпустил пресс-релиз, пояснявший, что это учебное заведение «никогда и никаким образом не было аффилировано с Purdue Pharma».

История достигла своей кульминации. Ведущий ночной телепрограммы Стивен Колберт вставил в шоу эпизод[2081] о Саклерах, пошутив, что они переделали клятву Гиппократа таким образом: «Прежде всего – не навреди. Если вред не приносит большой прибыли». И показал фотографию Ричарда, Джонатана, Рэймонда и Беверли с комментарием: «Как видите, им по барабану». Джон Оливер из сатирической[2082] новостной программы «События прошедшей недели» тоже уделил семье часть эфирного времени. Невидимость Саклеров «кажется нарочитой», размышлял вслух Оливер. Он указал, что Ричард Саклер никогда не давал интервью. Но судебный процесс «дал возможность увидеть глубину вовлеченности Ричарда». Оливер упомянул о просочившейся в средства массовой информации расшифровке показаний Ричарда в Кентукки и подчеркнул деликатный момент: поскольку утекла только расшифровка, а не видеозапись, из этого трудно сделать сюжет для вечерних новостей. Чем и как иллюстрировать слова на странице?

Авторы программы придумали чертовски креативное решение. Оливер пригласил ряд видных актеров, чтобы они прочли по ролям фрагменты допроса и выдержки из корреспонденции Ричарда. Актер Майкл Китон с безразлично хмурым лицом воспроизвел тот момент, когда Ричарду прислали статью, в которой говорилось, что в одном штате 59 человек умерли от передозировки, а он отреагировал словами: «Это не так плохо». Брайан Крэнстон, который сыграл метамфетаминового короля Уолтера Уайта в сериале «Во все тяжкие», продекламировал речь Ричарда на старте продаж ОксиКонтина в «Вигваме». Майкл К. Уильямс, который играл Омара Литтла в телесериале «Прослушка», выступил с третьей интерпретацией, словно надев на лицо безжизненную маску. А четвертый приглашенный, Ричард Кайнд, сделал комическую пародию на все многочисленные случаи, когда Саклер отвечал на вопросы о компании и его собственном поведении словами «я не знаю». Оливер сообщил зрителям, что создал специальный веб-сайт, sacklergallery.com, где они смогут увидеть и другие клипы. По его словам, он выбрал именно такой веб-адрес, потому что «Саклеры обожают лепить свою фамилию на гребаные галереи».

Семья заранее узнала, что «События прошедшей недели» готовят сегмент о них. Жаклин, жена Мортимера, запаниковала. Представители семьи в обращении к продюсеру указали, что Жаклин хотела бы встретиться с Джоном Оливером лично, чтобы тот ее выслушал. Но Оливер, как правило, не встречался с героями своих программ и не заинтересовался возможностью поймать ее на слове. Жаклин разослала другим членам семьи разгневанное письмо. «Это любимая программа моего сына[2083], – писала она. – Он каждую неделю смотрит ее вместе со всеми своими друзьями. Эта ситуация рушит нашу работу, наши дружеские отношения, нашу репутацию и способность функционировать в обществе. И, что хуже того, она обрекает моих детей. Как, спрашивается, будет мой сын ходить в школу в сентябре?!»

Так же как ее муж и другие члены семьи, Жаклин полагала, что их несправедливо преследуют, что ее саму и ее родственников заставляют страдать. «Мне надоело, что наша семья служит этой стране боксерской грушей, громоотводом проблем, которые существовали задолго до ОксиКонтина и будут еще долго существовать после него, – писала она. – Я пока не увидела НИЧЕГО незаконного или даже аморального, что сделала бы эта компания [Purdue]». Это обливание грязью – «наказание», которое «назначено каждому мужчине, женщине и ребенку, прошлому, настоящему и будущему целой семьи», объявила Жаклин Саклер. «Жизни детей рушатся».

Глава 28

Феникс

Однажды в августе 2019 года Дэвид Саклер вылетел в Кливленд, чтобы представлять свою семью на совещании множества поверенных, занятых в многоокружном судебном процессе. Он вез с собой предложение. Дэвид был плотно, по-медвежьи сбитым, с темно-каштановыми волосами, со светлыми глазами, унаследованными от дедушки Рэймонда, с тяжелым подбородком, как у его отца Ричарда, и бородкой, подернутой нитями седины. Теперь он играл ведущую роль в усилиях семьи разрешить ситуацию с судебным процессом. По сравнению с Ричардом Дэвид был более адекватным в общении, но также не любил извиняться. Он был зол[2084]: зол на прокуроров и адвокатов истцов, стремившихся засудить его семью, зол на прессу, зол на музеи, отвергавшие дары Саклеров. Великая щедрость семьи, казалось ему, внезапно «обернулась против нас».

Дэвид был неколебимо уверен[2085] в том, что Саклеры не делали ничего плохого. Наука не стоит на месте, любил говорить он. Понимание зависимости за последние годы изменилось. Это сложное дело. Фармацевтическая индустрия – дело очень и очень сложное. FDA одобряло все, что делали Саклеры. И, как бы там ни было, все их конкуренты делали то же самое. Дэвид считал, что семье нужно смелее рассказывать свою собственную историю. Более того, совсем недавно он дал интервью Бетани Маклин[2086], ветерану финансовой журналистики, которая писала для «Вэнити Фэйр». Впервые за шесть десятилетий обладания Purdue кто-то из членов семьи согласился на основательный разговор об их бизнесе. Дэвид рассказывал Маклин о «язвительных гиперболах» и «бесконечных разносах», которым подвергалась его семья. «У меня трое маленьких детей, – говорил он. – Мой четырехлетний сын пришел домой из детского сада и спросил: «Почему мои друзья говорят мне, что работа нашей семьи – убивать людей?»

Дэвид озвучил все стандартные тезисы. Судебные иски опираются на предпосылку о том, что Саклеры действительно играют решающую