Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

* * *

Через шесть дней Purdue Pharma подала на банкротство[2127]. Одной из особенностей американского закона о банкротстве является возможность для корпорации выбрать судью[2128], который будет вести процедуру. В марте – за шесть месяцев до подачи документов на банкротство – Purdue заплатила пошлину в 30 долларов, чтобы сменить юридический адрес[2129] для судебных документов на анонимное офисное здание в Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк. В этом населенном пункте есть свой федеральный суд, и дела о банкротстве на тот момент там вел только один судья – Роберт Дрейн[2130]. До того как его назначили на этот пост в 2002 году, он был партнером в корпоративной юридической фирме «Пол, Вайсс». Компания очень старалась, выбирая Дрейна. И теперь от него зависело, каким станет эндшпиль этой партии для Саклеров и Purdue.

Первое, чего можно было ожидать от Дрейна (и что традиционно делается в случае любого банкротства), – это заморозки всех судопроизводств против Purdue в ожидании разрешения процедуры банкротства. Теперь компания была избавлена от ряда судебных разбирательств, которые должны были вот-вот начаться в Огайо. Но на спешно организованной пресс-конференции в Бостоне[2131] Мора Хили призвала людей задуматься о том, как эта некогда могучая компания могла оказаться в состоянии банкротства. «Саклеры отлично справились с задачей высосать жизнь из Purdue, – сказала она. – Год за годом, месяц за месяцем они выдаивали из нее сотни миллионов долларов». Все, что осталось от бизнеса на тот момент, по ее словам, было «по сути пустой оболочкой».

Хили даже не пыталась скрыть негодование, которое охватывало ее при мысли, что теперь, когда компания стала для Саклеров совершенно бесполезной, они будут толкать ее к банкротству, а потом упорхнут с миллиардами, которые из нее вынули. Адвокаты Саклеров подчеркивали, что их предложение о глобальном досудебном урегулировании по-прежнему в силе. Но Хили скептически отнеслась к их сладким речам о том, сколько добрых дел сделала бы семья, если бы штаты просто согласились с ее планом. «У них многие годы были возможности делать что-то конструктивное», – указала она. Но вместо этого «они продолжают сражаться с нами за каждую пядь». Члены семьи до сих пор «работают над своим брендом», усмехалась Хили. Но управление имиджем, в котором семья так долго преуспевала, просто перестало быть жизнеспособным. «Мы уже знаем, кто такие Саклеры», – сказала в заключение Хили.

Тем не менее она с трудом удерживала коалицию[2132] штатов, возражавших против саклеровского предложения об урегулировании. Трудность заключалась в том, что, хотя многие генеральные прокуроры находили это предложение оскорбительно незначительной подачкой, если учитывать размеры состояния Саклеров или масштаб их виновности, тем не менее речь шла об очень большой сумме денег. Многие штаты, страдавшие от эпидемии[2133] и отчаянно нуждавшиеся в ресурсах, испытывали искушение взять, что дают. «Я думаю, это лучшая сделка, которую можно получить», – говорил Дейв Йост, генеральный прокурор из Огайо. Генеральный прокурор из Теннесси, Герберт Слейтери, соглашался с ним, указывая, что этот план «обеспечит миллиарды» для борьбы с эпидемией и «приведет к тому, что семья Саклеров откажется от своих деловых интересов в фармацевтической индустрии навсегда».

Как ни удивительно, среди прокуроров штатов произошел раскол по партийному признаку[2134]. Прокуроры «красных»[2135] штатов были скорее склонны согласиться на сделку, предлагаемую Саклерами, в то время как «синие» прокуроры хотели выбить из них больше. В качестве решающих факторов называли также потребность в экстренном финансировании в «красных» штатах или в различии политических культур: республиканцы лояльнее относились к корпоративным интересам, тогда как демократам был ближе принцип «справедливого перераспределения». Но еще одним фактором могло быть то, что за кулисами Саклеры активно вербовали сторонников. Эта семья давно поняла физические законы политического влияния и ценность «решал» с хорошими связями. Когда в 2006 году им понадобилось ликвидировать угрозу уголовных обвинений, они привлекли бывшего федерального прокурора Руди Джулиани. Теперь же, когда им противостоял отряд разгневанных генеральных прокуроров, они взяли нового платного «решалу» – бывшего сенатора США от Алабамы, Лютера Стрейнджа, который прежде служил генеральным прокурором этого штата. До 2017 года Стрейндж был председателем национальной организации под названием RAGA – Ассоциации генеральных прокуроров-республиканцев. В прошлом Purdue щедро спонсировала[2136] и эту группу, и ее демократического двойника, между 2014 и 2018 годом пожертвовав двум организациям в общей сложности 800 000 долларов. Что примечательно, компания продолжала давать[2137] деньги обеим группам даже после того, как объявила себя банкротом, и даже тогда, когда генеральные прокуроры буквально каждого штата, не важно, демократы или республиканцы, подали иски против компании. Летом 2019 года Лютер Стрейндж принял участие во встрече RAGA в Западной Вирджинии как эмиссар Саклеров и лично лоббировал присутствовавших генеральных прокуроров-республиканцев[2138], чтобы те поддержали соглашение.

Что еще сильнее усложняло дело, адвокаты истцов, такие как Майк Мур, подавшие иски против Purdue от лица местных органов управления и служившие ключевыми союзниками тех, кто пытался призвать Саклеров к ответу, похоже, тоже склонялись к принятию предложения об урегулировании. Адвокаты истцов работают за комиссионные, получая до трети от любой суммы окончательного досудебного соглашения. Это означает, что иногда у них есть свой интерес, побуждающий ухватиться за многомиллиардное соглашение, уже выложенное на стол, вместо того чтобы сыграть на повышение, требуя большей суммы и более справедливого результата – и под конец остаться ни с чем. Эти адвокаты также рассматривали дело Purdue как всего один фрагмент в большой картине судопроизводства, где они подавали отдельные иски против других фармацевтических компаний, оптовиков и аптечных сетей. Некоторые юристы, вовлеченные в процедуру банкротства, подозревали, что Майк Мур, возможно, и сам сыграл определенную роль в закулисном сговоре, поучаствовав в разработке сделки, которую Саклеры предлагали в Кливленде. Она должна была стать компромиссом, благодаря которому штаты получили бы такое нужное им финансирование для разрешения кризиса, Саклеры получили бы результат, с которым могли жить, а адвокаты истцов забрали бы сотни миллионов в виде гонораров. Эти подозрения оказались небеспочвенными: впоследствии Мур признал в одном интервью, что, работая с другим адвокатом, Дрейком Мартином, «организовал эту сделку»[2139] для Purdue.

* * *

Одним главным камнем преткновения[2140] для прокуроров-демократов было то, что, хоть Purdue и плакалась на свою бедность, Саклеры оставались одним из богатейших семейств в Соединенных Штатах. «Если ваша незаконная маркетинговая кампания[2141] вызывает национальный кризис, то вам не следует оставлять себе бо́льшую часть денег», – было указано в заявлении коалиции несогласных штатов, созданной Хили, где утверждалось, что предлагаемая