Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

Рэймонд были награждены орденами Почетного легиона. Но и у Голдин был свой авторитет. Ее фотографии выставлялись в Лувре. Французским правительством ей было присвоено звание командора Ордена искусств и литературы. (Шутки ради она надела эту награду, идя на протест.) Некоторые члены ее группы PAIN также выяснили, что в Лувре имело место особое обстоятельство, которое могло позволить им совершить прорыв. Изучая устав музея, они узнали, что Лувр оставлял за собой право прекращать любые соглашения о присвоении имен[2183] спустя двадцать лет после их заключения. А Саклеровское крыло носило это имя больше двух десятилетий. Не прошло и двух недель после протеста Голдин, как президент Лувра, Жан-Люк Мартинес, объявил, что крыло «больше не будет носить фамилию Саклер»[2184]. Музей утверждал, что это решение никак не связано с Purdue Pharma, ОксиКонтином или протестом Нэн Голдин, а было просто рутинной «уборкой». Залы не подвергаются «раз-именованию», настаивал пресс-секретарь[2185], они просто обновляются. Но ни у кого не было никаких иллюзий, и в один прекрасный день все гравированные таблички с надписями Aile Sackler des Antiquites Orientales (Саклеровское крыло восточных древностей) и перечислением имен детей Мортимера – Айлин, Кэти, Мортимера, Саманты, Мариссы, Софи и Майкла – исчезли со стен, а упоминания о семье были убраны с музейного веб-сайта. «Саклеры хотели получить для себя все[2186], что есть у Нэн в мире искусства, – сказала активистка и соратница Голдин, Меган Каплер. – А она вмешалась и сказала: «Нет. Это мой мир. Вам в нем места нет».

* * *

Вдова Артура, Джиллиан, начала жаловаться знакомым, что больше не хочет использовать собственную фамилию[2187]. Она возмущалась «общим определением[2188] «семья Саклер» и продолжала тыловые бои, стараясь «отделить» имя Артура от его братьев, привлекая представителей прессы, чтобы забрасывать периодические издания пронзительными письмами с требованием «пояснений». Она придумала новое словосочетание «Окси-Саклеры», которое, как надеялась Джиллиан, поможет отмежеваться от семей Рэймонда и Мортимера. Но после многих лет молчания перед лицом опустошения, производимого ОксиКонтином, таким людям, как Джиллиан или дочь Артура, Элизабет, возможно, было уже слишком поздно настаивать на своем моральном превосходстве: выглядело это неубедительно. Джиллиан признавала, что ее кампания – это попытка «плевать против ветра»[2189]. Тем не менее, настаивала она[2190], если бы Артур был жив, он вмешался бы, чтобы не дать братьям столь агрессивно продвигать на рынке ОксиКонтин. («Кто-нибудь в это верит?[2191] – вопрошала Нэн Голдин. – Ничего себе цинизм»!»)

Невзирая на все старания Джиллиан и Элизабет, Смитсоновский музей, которому Артур передал свою коллекцию после многих лет заигрывания с «Метрополитеном», с тем пониманием, что музей будет носить его имя, теперь тоже потихоньку дистанцировался[2192] от семьи. По условиям договора музей не мог убрать фамилию Саклер. Вместо этого он объявил о решении провести «ребрендинг», переименовав галереи Саклера и Фреера в Национальный музей азиатского искусства. С этого момента и при любой возможности музей стал сводить к минимуму использование фамилии Саклер, выпустив новый логотип и пряча любые упоминания о галерее Артура М. Саклера в мелком шрифте. Сын Артура, Артур Феликс, нанес визит своему кузену Ричарду в Коннектикуте и резко раскритиковал его за то, что он запятнал имя семьи[2193]. Джиллиан задавалась вопросом, удастся ли когда-нибудь «обелить» репутацию ее покойного мужа[2194].

* * *

Пожалуй, самый тщательный пересмотр саклеровского наследия имел место в университете Тафтса. Отношения между Саклерами и Тафтсом начались еще в 1980-х годах[2195], когда Артур, Мортимер и Рэймонд передали университету крупное пожертвование с тем пониманием, что Школа высших биомедицинских наук будет носить имя семьи. Заключенное в то время соглашение об условиях дара точно определяло, где и каким образом будет демонстрироваться фамилия Саклер. Через три года Артур заключил отдельное соглашение, по которому Тафтс назвал в его честь медицинскую школу. В 1986 году был учрежден Центр коммуникаций в области здравоохранения имени Артура М. Саклера, и виновника торжества чествовали на официальном банкете. Артур уподобил центр, получивший его имя, «Александрийской библиотеке[2196], только двадцать первого века». Все минувшие с тех пор десятилетия семья продолжала давать Тафтсу деньги, пожертвовав в общей сложности около 15 миллионов долларов[2197] и спонсируя исследования в области онкологии, неврологии и других дисциплин. В 2013 году Рэймонду была присуждена почетная докторская степень. По причине преклонного возраста Рэймонда вручение диплома происходило на частной церемонии[2198] в офисе Purdue. «Было бы невозможно сосчитать, сколько жизней вы спасли, – сказал Рэймонду президент университета, Энтони Монако. – Вы из тех, кто меняет мир». По такому случаю университет выложил на своем веб-сайте биографию[2199] Рэймонда, где подробно перечислялись его многочисленные филантропические пожертвования, но ни словом не упоминалась Purdue.

Когда в 2007 году Purdue признала вину по федеральным обвинениям в неверной маркировке, никто в Тафтсе не забил тревогу. Когда Сэм Кинонес опубликовал в 2015 году «Страну грез», медицинская школа Тафтса приняла негласное решение исключить эту книгу[2200] из списка литературы, рекомендованной для поступающих студентов. Более того, только в 2017 году[2201], после почти одновременного выхода статей в «Нью-Йоркере» и «Эсквайре», возникли вопросы насчет того, прилично ли Тафтсу поддерживать отношения с семьей Саклеров. Студенты-медики начали говорить, что им некомфортно слушать лекции в здании, носящем фамилию Саклеров, или получать дипломы Саклеровской школы. Некоторые из них начали организовываться, по примеру Нэн Голдин учредив группу под названием «Уволить Саклеров». Студент-первокурсник[2202] Николас Вердини обратился со страстным воззванием к совету попечителей университета, в котором сообщил им, что его собственная сестра была зависима от опиоидов и два года назад умерла от передозировки героина. Ей было двадцать пять лет. Она оставила сиротами двух дочерей.

Мора Хили в своей жалобе против Саклеров выделила Тафтс как пример пагубного влияния семьи, повсюду запускавшего свои щупальца. Ричард состоял в консультативном совете[2203] медицинской школы с 1999 по 2017 год. Семья предложила так называемый более целевой дар, чтобы учредить новую тематическую программу магистратуры «Боль, исследования, образование и политика», а Ричард поддерживал теплые отношения с профессором Дэниелом Карром, которого назначили руководить этой программой. «Продолжение нашего сотрудничества[2204] является для меня высшим приоритетом», – говорил Карр Ричарду в 2001 году. Когда поднялась полемика вокруг ОксиКонтина, Карр заверил Ричарда, что ему следует винить не себя, а «преступников, жертвами которых мы становимся, за их пагубные злодеяния». В 2002 году Карр снялся в рекламе Purdue[2205] для «Бостон Глоб»: он был одет в белый халат и расхваливал компанию за то,