250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

Положение цензуры при Петроградском комитете по делам печати. 24 апреля 1915 г. председатель Совета министров сообщил министру внутренних дел высказанные в Совете министров мнения о недопустимом направлении некоторых периодических изданий и о желательности совместного просмотра их военными лицами и чинами Министерства внутренних дел[49], а также и о привлечении в состав цензуры чинов Министерства иностранных дел. 28 апреля 1915 г. министр внутренних дел ответил статс-секретарю Горемыкину, что образованная при Петроградском комитете по делам печати, работавшая под ближайшим руководством старшего военного цензора действительного статского советника Виссарионова комиссия организована и действует на целесообразных началах путем объединения в общей работе цензоров из состава военных, морских и гражданских лиц и что интересы Министерства иностранных дел вполне ограждаются непосредственными сношениями действительного статского советника Виссарионова с представителем ведомства иностранных дел камер-юнкером Нелидовым. Приведенный отзыв был принят Советом министров к сведению[50].

Жалобы представителей прессы и проект усовершенствований цензуры, предложенный министром внутренних дел. Отказ начальника штаба Верховного главнокомандующего

11 июля 1915 г. управляющий Министерством внутренних дел, ссылаясь на частые нарекания представителей прессы, вызываемые:

1) несогласованностью действий военных и гражданских цензоров,

2) существенным различием в отношении цензуры к печати на театре военных действий и вне театра (частичная цензура) и 3) наконец, неудовлетворительным составом цензоров, сообщил начальнику штаба Верховного главнокомандующего о необходимости установить порядок, выработанный председателем Главной военноцензурной комиссии генерал-лейтенантом Звонниковым по соглашению с исполняющим дела начальника Главного управления по делам печати камергером Катениным и сводящийся к распространению военной цензуры в полном объеме на всю Россию. В ответ на это начальник штаба Верховного главнокомандующего в письме на имя князя Щербатова 18 июля и на имя военного министра 23 июля, напротив, признал единственно правильным, чтобы цензоры на театре военных действий руководились только Временным положением о военной цензуре и «Перечнем», совершенно устраняли от рассмотрения вопросы внутренней политики и пользовались ст. 31 Временного положения лишь в применении к военным интересам.

Описанное отношение генерал-адъютанта Янушкевича к политическим вопросам общегосударственного характера ставило правительство в тяжелое положение и еще более усиливало начавшуюся распущенность в некоторой части периодической прессы.

Агитационная деятельность прессы и меры к ослаблению этого направления

15 августа 1915 г. председатель Совета министров обратился к министру внутренних дел по поводу появления в газетах, вопреки дополнительному § 30 «Перечня», необоснованных сообщений о предстоящих перемещениях в составе Совета министров с суждением о вероятных кандидатах, а также слухов об образовании министерства «общественного доверия», «народной обороны» и проч.[51]и предложил преподать цензорам на театре военных действий о строгом исполнении сообщенных, на основании § 30 «Перечня», запретов, а вне театра военных действий использовать особые полномочия в порядке Положения о чрезвычайной охране. 9 сентября 1915 г. председатель Совета министров препроводил министру внутренних дел копии письма от 2 сентября главного начальника Петроградского военного округа и ответного письма председателя Совета министров от 8 сентября по поводу воспрещения печатания статей по следующим вопросам внутренней политики: о возникающих в среде Совета министров разномыслиях по отдельным вопросам, дающим повод ко всевозможным неблагоприятным для совета в его целом и для отдельных его членов суждениям, – о находящихся в производстве Совета министров правительственных предположениях в области окраинных, инородческих, вероисповедных и иных однородных вопросов, – о взаимоотношениях Совета министров и законодательных учреждений, – о возможных перемещениях в составе членов Совета министров с суждениями о вероятных кандидатах на якобы освобождающиеся министерские посты, – и, наконец, всякие измышляемые слухи о призыве к власти «министерства общественного доверия», «кабинета государственной обороны» и т. д.

Предположение об образовании особого междуведомственного совещания

Приведенная и дальнейшая переписка председателя Совета министров с министрами внутренних дел и военным, основанная на единогласном пожелании Совета министров об установлении взаимодействия между органами военной цензуры и гражданской власти в целях прекращения вредной агитационной деятельности печати (заседания 16 и 18 августа 1915 г.), привела к предположению об образовании особого междуведомственного совещания в Министерстве внутренних дел.

Предположение о дополнении «Перечня»

Ввиду неоднократных заявлений военных властей, что военная цензура не имеет права выходить за пределы военных интересов и принимать к своему рассмотрению статьи по политическим вопросам, касающимся внутреннего состояния страны и отношения к правительству, министр внутренних дел 17 сентября 1915 г. предлагал дополнить «Перечень» новой статьей, запрещающей опубликование статей и сведений, признающих несоответствие императорского правительства для организации обороны государства. Однако военный министр[52], поддерживая прежнюю точку зрения, в письме от 22 сентября 1915 г. в то же время не нашел возможным согласиться и на дополнение «Перечня».

Отмена ограничений применения ст. 31 Временного положения

Такой взгляд военных властей на пределы действия цензуры, ярко выраженный в циркулярной секретной телеграмме бывшего начальника штаба Верховного главнокомандующего от 31 июля 1915 г. за № 2883 и развитый в приказе по армии 1 августа 1915 г. бывшим главнокомандующим генерал-адъютантом Рузским, вызвал всеподданнейший доклад председателя Совета министров об отмене приведенных в названной телеграмме руководящих указаний по военной цензуре, который и был высочайше утвержден 14 сентября 1915 г. Таким образом, из приведенных данных видно, что военная цензура, сосредоточенная в исключительном заведовании военных властей, до последнего времени признавалась применимой только в узких пределах специального круга военных вопросов и всячески отстранялась военной властью от содействия правительству в борьбе с политической разнузданностью прессы. Воспретив цензорам принимать к своему рассмотрению статьи невоенного содержания и выработав штамп: «не подлежит рассмотрению военной цензуры», военные власти фактически ставили цензоров в необходимость подписывать своей фамилией устранение от рассмотрения резких статей политического характера, чем содействовали расшатыванию основ авторитета правительственной власти. Вследствие этого 23 сентября 1915 г. Совет министров признал необходимым выработать подробные правила о задачах органов военной цензуры по надзору за периодической печатью в общеполитическом отношении. Составление означенного проекта Совет возложил на особое при Главном управлении по делам печати совещание, с тем чтобы заключение совещания было представлено на одобрение Совета. Вследствие этого при Главном управлении по делам печати было образовано частное совещание, которое и выработало меры к прекращению дальнейшей агитационной деятельности в повременной печати.

В совещании, происходившем под председательством исполняющего дела начальника Главного управления по делам печати, участвовали председатели Петроградского, Московского и Варшавского комитетов по делам печати и помощник управляющего делами Совета министров; никто из чинов военного ведомства в совещание не был приглашен, ввиду ярко определившегося отрицательного отношения военной власти к возбужденному вопросу.

Результаты частного совещания

Мероприятия, выработанные частным совещанием, следующие.

По мнению совещания, средства борьбы с отрицательными явлениями в печати могут быть двух родов, в зависимости от места происшествия, а именно:

1) на театре военных действий,

2) вне театра военных действий, но в местностях, объявленных на