Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина

край моей кровати, взял мою руку и похлопал по ней. – Возьмите себя в руки. Мы все переживаем страшное и тяжелое время. И все мы можем не выдержать и поступить так же, как поступил ваш муж… За то время, что вы тут лежите, в транспорте случилось много непонятных вещей… Ослеп ветеринарный фельдшер. Ослепла верховая лошадь покойного доктора…

Опять больно кольнуло в сердце… «Покойного»!.. Вот уже не называют даже его имени!.. Остался только труп… Человека нет больше!.. К чему он столько мучился, волновался из-за всякого пустяка?! «Лошадей бы не покалечили… Санитары бы жили в гигиенических условиях… Скорее гоните лошадей, чтобы не померзли раненые…» Теперь все кончилось!.. Лошади слепнут… Фельдшер тоже ослеп… И сам он – «бывший» – «покойник»…

Когда доктор ушел, сестра Маруся помогла мне встать. Мне стало дурно и кружилась голова. Но кофе подбодрил меня. Мы пошли в тот дом, где я жила с Ваней и где теперь он лежит один… Покойник!..

После отпевания[53] мы с Марусей сели на лазаретную линейку. Впереди несли гроб. Похоронили его рядом с могилой офицера, на вскрытии которого муж присутствовал для судебной экспертизы. С похорон вернулись опять в ту же сестринскую комнату…

Прошла неделя. Как-то зашел навестить меня доктор Жуковский.

– Что вы думаете делать, Тина Дмитриевна? – спросил он.

– Не знаю еще. Но, как только немного окрепну, поеду домой.

– Вот этого-то как раз я бы вам не советовал делать! Доктор Бакин мне говорит, что сердце у вас очень слабое. Если вы поедете сейчас домой, то с вами может повториться то же самое, что случилось после смерти вашего мужа. Вернуть его к жизни вы не вернете, а себя погубите прежде времени! Дома все вам будет напоминать прежнюю совместную жизнь. И там вы не поправитесь и не окрепнете душевно. Вам сейчас нужна работа. Нужна новая обстановка, в которой вы могли бы забыться. Только работа спасет вас!.. Я хочу предложить вам очень тяжелую работу. Не думайте, что я не думаю о ваших страданиях и не жалею вас! Как раз наоборот! Я хочу только помочь вам в вашем горе! Скоро весь наш отряд пойдет вперед, в Турцию, на Мосул. Это будет очень трудный и опасный поход! В Турции совершенно нет дорог. Придется идти по дикой, бездорожной горной стране, по едва проходимым тропам, по кручам и обрывам. Лазарет доктора Бакина выделяет летучий перевязочный пункт; может быть, и питательный тоже. Нужны люди! Один или два врача и несколько сестер. Жизнь и работа, повторяю, будет очень тяжела и опасна. Передвижение для всех – только пешком или верхом на лошади. Придется все делать для себя самой. Питание простое и очень скромное. Может случиться, что и день, и два – совсем никакого не будет. По горам, без дороги, нелегко будет подвозить продовольствие для войск отряда. Но я думаю и верю, что это вас отвлечет от вашего горя. А когда пройдет острое чувство потрясения, тогда поезжайте домой.

– Ипполит Иванович, сердечное вам спасибо за ваше хорошее отношение ко мне, в котором я теперь нуждаюсь! Вы правы – мне нужна работа. И чем она будет тяжелее, тем лучше для меня. Я поеду с летучим отрядом и буду работать в нем…

– Ну, вот и отлично! Я все устрою; поговорю с доктором Бакиным. Должен сознаться, что мы уже говорили на эту тему, и он со мной вполне согласен. А вы набирайтесь теперь сил для крестного похода…

С первого дня, как меня приняли в лазарет, я поселилась в комнате с сестрами Феничкой и Марусей Тарасовой и так и осталась с ними. Еду сначала они мне приносили в нашу комнату. Но вскоре я сумела заставить себя ходить вместе с ними в общую столовую. Первый мой приход в столовую произвел на меня особенно сильное впечатление, когда я увидела, как много народу работает в лазарете. За столом сидело не меньше чем человек двадцать пять. Две сестры, дежурные по столовой, разливали суп, раскладывали жаркое по тарелкам, резали хлеб, наливали кофе. А два служителя разносили все по столам. Лазарет занимал несколько домов. Один, двухэтажный, был для больных и раненых; другой – для аптеки и медикаментов, склад-цейхауз; третий – канцелярия, в которой постоянно работали несколько писарей; четвертый – для столовой и кухни. В нем же жили врачи. Против этого дома жили сестры, и дом был очень большой. В каждой комнате жило по несколько сестер. В нем была лестница на крышу, где по вечерам все собирались, пели песни и валялись на разостланных коврах и даже танцевали. Туда приходили врачи и знакомые офицеры. Теперь в лазарете главной волнующей всех темой для разговора были догадки о том, кого из врачей и сестер пошлют с летучим отрядом. Всем надоело сидеть на одном месте. Всем хотелось испытать новые впечатления и переживания. Но главной причиной всеобщего стремления идти в поход была та, что все войска уходили из Урмии с отрядом. А с ним, значит, и все интересные знакомые офицеры.

– Останутся только интендантские и всякие другие тыловые крысы! – сказала сестра Маруся. – Я думаю, что всех нас троих непременно пошлют, – добавила она. – Раз решено, что, вы, Тина Дмитриевна, едете, а мы с Феничкой должны смотреть за вами, то, конечно же, нас не станут разлучать!..

Но однажды Маруся вихрем влетела в комнату в полном отчаянии и бешенстве. Глаза совершенно скошены к переносице! Из ноздрей, казалось, летели искры, а изо рта ругательства!

– Проклятая Сонька! Я ей подложу свинью! Я ей отомщу!..

– В чем, Маруся, дело?! – накинулись и мы на нее.

– А вы знаете, кто из врачей едет с летучкой?!.. Сонька!! И, конечно, меня она не берет!..

Столько накопилось у нее обиды и злости, что Маруся горько расплакалась…

– Черт с ними! И с летучкой, и со всеми походами! Я не о них плачу. Но я не хочу расставаться с вами, Тина! Я так вас полюбила! Мне так хорошо сознавать, что у меня есть настоящий друг. А теперь вы уедете, и я опять стану дикой и невыносимой!.. Ведь сами же они все об этом говорят!..

Женщину-врача, которая назначалась в летучку, я мало знала. Она долго была больна сыпным тифом и только недавно поправилась. Как-то я возвращалась с вечерней работы к себе в комнату. Из одной открытой двери меня кто-то позвал:

– Сестра Семина! Зайдите ко мне на минутку… – Я вошла.

– Мы с вами вместе едем с отрядом. Я сама выбрала сестер: Феничку, вас и фельдшерицу, дочь