Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

У тебя всегда для всего есть объяснения, - вздохнула я. - Ну, я всё-таки как-то развивался в течение жизни, что-то должно было получиться, вот, приобрёл опыт всеобъясняемости. Так что? Минет – это по-библейски или не нет? Признаться, упустил этот момент, когда читал Писание, там корректируется сексуальная жизнь мужчины и женщины? – Дракон превратился в мягкое любознательное создание, когда включалась эта его сторона, он становился очень мил. - Уверена, там есть что-то о чрезмерном любопытстве и грешном совании носа в чужие дела! - Да-да, и о многих печалях от многих знаний в книге Соломона, я в курсе, но я-то и живу не побожески, мне можно. Я молча вышла и пошла на кухню. Джиён поплёлся за мной, надеюсь, поняв, что я не отвечу ему. Естественно, я не занималась этим с Сынри! Он когда-то попытался совершить со мной это, но мне было так отвратительно… Разве это нормально, совать член в рот? Не знаю, в современном мире многие воспринимают это за норму, и Джи, вероятно, тоже. Да нет, точно. Уверена, он чего только уже не делал и не пробовал. Я вошла на кухню. На этот раз на ней никого не было. Наконец, мне на глаза попались часы на холодильнике. Десять часов! Джиён провёл с Тэён почти весь день. Или он отлучался куда-нибудь? Не хочу об этом думать. Чтобы отвлечься, я сама взялась за готовку. - Я могу позвать Руби, - ещё раз предложил Джиён. - Не нужно, я хочу заняться этим сама. - Думаешь, нас могут отравить? Очень предусмотрительно. - Ты бы не доверил своего племянника человеку, который способен нас отравить. - А если это не мой племянник? – Я резко повернулась, посмотрев на него. - В смысле? - Ну, ты так легко всё принимаешь на веру. А если я тебе всё-таки солгал? С Руби же вы не могли объясниться, и подтверждений или опровержения ты не получишь. - Раньше ты старался мне доказать, что никогда меня не обманываешь, теперь решил включить задний ход? Это что, ветер подул с другой стороны? - Да, на неделе обещали шторм… - Не надо мне шторма, я тебя очень прошу, меня устраивает штиль. Мне хватает урагана в Сеуле. - Ого, Сынри прямо ураган? - Да я о его отравлении и трудностях! – не сдержалась я и опять повысила голос. Да не хочу я и не могу смеяться над подобным, как он не поймёт?! - Жаль, я уж было пошутил, что, по крайней мере, сейчас он улёгся… - Замолчи! – крикнула я, стиснув пальцы в кулаки. – Прошу тебя ещё раз – не шути об этом! Мне тяжело, ты понимаешь? Я постоянно думаю о нём, о том, выздоровеет ли он? Поправится ли? Джиён замолчал и, подойдя к окну, открыл его и закурил. Я смутно вновь ощутила что-то неладное, ведь пепельница всегда стояла на столе, посредине кухни, а не у окна, но мысли слишком сбились и опять занялись Сынри, а ещё гневом на Джиёна, чтобы отвлекаться и сосредотачиваться на постороннем. - Ты должна научиться улыбаться тогда, когда хочется плакать, Даша, - спокойно и размеренно сказал Джиён, уставившись в тропическую черноту над проливом. Я доставала посуду и ингредиенты для ужина, поджав губы. Для ответов я была слишком зла, а не слушать Дракона повода не было. – Я… без преувеличений, очень значительный человек. Не тебе это объяснять, ты прекрасно знаешь и размеры моего влияния и… А впрочем, может быть, ты даже не подозреваешь о том, насколько распространена моя власть. Она не ограничивается Сингапуром, ты в курсе? - Я уже поняла… - начала отвечать я и спохватилась. Не хотела же с ним разговаривать! Но выбора не было, и я закончила: - Раз ты смог отправить в Сеул каких-то гениев медицины… - Именно. Я могу фактически всё, почти в любой точки мира. Если мне это будет нужно. Но речь не об этом. А о тебе, Даша. Ты рядом со мной, ты была близка со мной, ты видела многое, чего не знают другие, чего никогда не узнает большинство. Ты узнала цену жизни, смерти, власти… да и мою цену, возможно, узнала. И это твоё знание, новое и непривычное, оно уже никуда не денется, но оно налагает на тебя определённые обязательства. Если ты не будешь их исполнять, то рано или поздно утеряешь права. Права и обязанности всегда идут рука об руку. Можно перестать подчиняться другим людям, но ничему не подчиняться вообще невозможно. Есть собственные желания, есть обстоятельства, есть чувства – хоть что-то всегда есть. Выбор, чему подчиниться – за нами. Ты всё время выбираешь чувства, но это неправильно. Уже неправильно. Ты не можешь себе этого позволить. Ты жена чеболя и, если об этом кто-то узнает, а не хотелось бы, моя любовница. - Я тебе не любовница, - не сдержалась я. - То, что ты думаешь об этом – не имеет значения. Если особо хитрые и вездесущие мои враги раскопают какие-то факты, ты будешь в их глазах именно ею. А что это значит? Что ты тоже значительный человек, Даша. Что у тебя тоже есть величие. Ты не портовая шлюха, которой могла стать в прошлом году. Ты. Имеешь. Вес, - раздельно и четко произнёс Джиён. – У тебя высокая цена, уже не только у твоего тела, а у всей тебя – твоей памяти, твоего опыта, того, что ты можешь сказать и того, какое влияние можешь оказать. Я пытаюсь подробно объяснить тебе это вот для чего… У влиятельных людей есть только одно средство защиты – равнодушие и улыбка. Хотя бы показные. Ты богат, ты властен, ты велик. Тебе завидуют и тебя ненавидят. Что будут пытаться сделать? Тебе будут пытаться сделать больно. Никто не знает изначально твоих слабых мест. Их будут прощупывать. И если нащупают, а ты заревёшь – будут давить сильнее, ещё и ещё, пока боль не станет невыносимой и ты от неё не сдохнешь. Очень важно, очень, очень важно, Даша, важнее всего прочего, в тот первый момент, когда тронули твоё больное место, сохранить на губах улыбку. И тогда они начнут щупать дальше. Пусть они дойдут до какого-нибудь омертвевшего участка – начинай корчиться там. Падай и бейся в истерике, введи в заблуждение, облапошь. Но не хнычь ты, ёб твою мать, Даша, от того, что действительно болит! – Джиён докурил и потушил