Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

судом Божьим; многие испытания на подлинность происхождения оставлялись, таким образом, на решение тотема. Тотем помогает при заболеваниях, посылает племени знамения и предостережения. Появление тотемного животного вблизи какого-нибудь дома часто считалось предвестием смерти. Тотем пришел, чтобы получить своего родственника[357].

При различных ответственных ситуациях член клана старается подчеркнуть свое родство с тотемом, делая себя похожим на него, надевая шкуру тотемного животного или татуируя на теле изображение последнего и т. п. При торжествах рождения, посвящения в мужчины, погребения это идентифицирование с тотемом воплощается в действия и слова. Танцы, во время которых все члены племени наряжаются наподобие своего тотема и ведут себя как он, служат самым различным магическим и религиозным целям. Наконец, есть церемонии, при которых тотемное животное торжественно умерщвляют[358].

Социальная сторона тотемизма выражается прежде всего в строго соблюдаемых заповедях и в многочисленных ограничениях. Члены тотемного клана – это братья и сестры, обязанные помогать и защищать друг друга; в случае убийства члена клана чужаком все племя преступника отвечает за кровавое деяние, а клан убитого чувствует себя единым в требовании искупить пролитую кровь. Узы тотема крепче семейных уз в нашем смысле слова; они не совпадают с последними, так как передача тотема обычно происходит путем наследования по матери, а первоначально наследование по отцу, видимо, вообще не имело силы.

Впрочем, соответствующие ограничения табу запрещают членам одного тотемного клана вступать в брак и вообще иметь друг с другом половые сношения. Это и есть знаменитая и загадочная, связанная с тотемизмом экзогамия. Мы посвятили ей всю первую статью этого цикла, и поэтому теперь достаточно указать, что она возникает из обостренной боязни инцеста у первобытных народов, что она вроде бы вполне обоснованна как защита от инцеста при групповых браках и в первую очередь заботится о предотвращении инцеста у более юных поколений и, лишь развиваясь далее, становится препятствием для старшего поколения.

* * *

К этому описанию тотемизма Фрэзером, одному из самых ранних в литературе по этому предмету, присоединю теперь несколько выдержек из одного из последних обзоров. В появившихся в 1912 году «Элементах психологии народов» В. Вундт говорит: «Животное-тотем считается животным – предком соответствующей группы. Следовательно, „тотем“, с одной стороны, название группы, с другой – рода, и в последнем случае это имя имеет одновременно мифологическое значение. Но эти употребления понятия сливаются друг другом, а отдельные значения могут отходить на второй план, так что в некоторых случаях тотемы просто обозначали части племени, тогда как в других на первый план выдвигалось представление о происхождении или даже культовое значение тотема. Понятие „тотем“ служит мерилом для сегментации племени и его организации. С такими нормами, с упрочением веры в них и с их переживанием связано то, что, во всяком случае первоначально, тотемное животное рассматривалось не просто как название группы членов племени, но и как то, что чаще всего считалось родоначальником соответствующей его части… С этим связано и то, что эти животные-предки становились предметом культа… Помимо известных церемоний и церемониальных празднеств, этот культ животного первоначально выражается прежде всего в отношении к тотемному животному; не только отдельный зверь, а любой представитель того же вида становится в определенной степени священным; коллегам по тотему запрещается или только при известных условиях разрешается есть мясо животного-тотема. Этому соответствует важное в данном контексте противоположное явление, а именно что при определенных условиях имеет место своего рода церемониальное поедание мяса тотема…»

«…Но самая важная социальная сторона этого тотемного структурирования племени состоит в том, что с ней связаны определенные нормированные обычаи, регулирующие общение групп между собой. Среди этих норм на первом месте стоят брачные. Таким образом, эта структура племени связана с важным явлением, возникшим впервые в тотемистическую эпоху, – экзогамией.

Если мы, отвлекаясь от всего, что могло быть привнесено более поздним развитием или упадком, постараемся охарактеризовать первичный тотемизм, то у нас вырисовываются следующие существенные черты: первоначально тотемами были только животные, они считались предками отдельных племен. Тотем наследовался исключительно по женской линии; было запрещено убивать или съедать тотем, что в первобытных условиях совпадало; коллегам по тотему запрещалось иметь друг с другом половые сношения»[359].

Теперь нам, видимо, бросится в глаза, что в «Code du totemisme», составленном Рейнахом, вообще нет места для одного из главных табу – табу экзогамии, тогда как предпосылка второго, происхождение от тотемного животного, упоминается лишь вскользь. Но я избрал описание Рейнаха, очень заслуженного в этой области автора, чтобы подготовить читателя к разнообразию авторских мнений, чем мы теперь и займемся.

2

Чем неоспоримей становился взгляд, что тотемизм составлял необходимую фазу всех культур, тем настоятельнее делалась потребность понять его, высветить загадки его сути. Пожалуй, в тотемизме все загадочно; самыми ключевыми являются вопросы о возникновении идеи происхождения от тотема, о мотивировке экзогамии (соответственно о мотивации заменяющего ее табу инцеста) и о взаимоотношении между обоими элементами, то есть между тотемистической организацией и запретом кровосмешения. Адекватное их понимание должно быть одновременно и историческим, и психологическим; оно обязано сообщать сведения, при каких условиях развился этот своеобразный институт и какие психические потребности людей он выражал.

Мои читатели теперь наверняка будут удивлены, узнав, с насколько различных точек зрения профессиональные исследователи пытались ответить на эти вопросы и насколько далеко расходятся их мнения по этому поводу. Крайне сомнительно все, что вообще можно было бы утверждать о тотемизме и экзогамии; даже вышеупомянутая картина, заимствованная из опубликованного Фрэзером в 1887 году сочинения, не в состоянии избегнуть критического замечания, что она выражает произвольные пристрастия цитируемого автора и в настоящее время оспаривается самим Фрэзером, неоднократно менявшим свои взгляды на предмет[360].

Напрашивается предположение, что, скорее всего, сущность тотемизма и экзогамии можно было бы постичь, если бы удалось приблизиться к решению вопроса о возникновении этих институтов. Но вместе с тем при оценке положения дел нельзя забывать замечание Ланга, что даже первобытные народы не сохранили для нас первоначальные формы институций и условия их возникновения, так что нам остается всего лишь уповать на гипотезы в качестве замены недостающих наблюдений[361]. Среди приведенных попыток объяснения тотемизма некоторые, по оценке психолога, заведомо кажутся неадекватными. Они слишком рациональны и не принимают во внимание эмоциональный характер требующих объяснения явлений. Другие основываются на предположениях, не подтвержденных наблюдением, третьи ссылаются на материал, который вроде бы лучше поддается другому толкованию. Опровержение различных взглядов, как правило, доставляет мало трудностей; обычно авторы гораздо сильнее в критике друг друга, чем в собственных соображениях. Non liquet[362] является