Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

народом как брань или насмешка. Впрочем, Ланг указывает на далеко не единичные случаи из более поздних исторических эпох, когда имена, данные извне, первоначально высказанные в качестве насмешки, были приняты теми, кому они давались, и последние добровольно их носили (гёзы, виги и тори). Предположение, что возникновение этих имен со временем было забыто, связывает эту вторую часть теории Ланга с изложенной ранее.

б) Социологические теории

С. Рейнах, успешно исследовавший остатки тотемистической системы в культе и в нравах более поздних периодов, но с самого начала недооценивавший момент ее происхождения от тотемного животного, в одном месте без колебаний заявляет, что тотемизм кажется ему не чем иным, как «une hypertrophic de l’instinct social»[374].

Видимо, подобная же точка зрения проходит через новый труд Э. Дюркгейма «Les formes elementaires de la vie religieuse. Le systeme totemique en Australie» (1912). Тотем явно представляет социальную религию этих народов. Он олицетворяет сообщество, являющееся подлинным предметом почитания.

Другие авторы пытались более детально обосновать это участие социальных влечений в образовании тотемистических институтов. Так, А. К. Гаддон предполагал, что первоначально каждое первобытное племя питалось особым видом животных или растений, возможно, вело торговлю этими продуктами питания и предлагало их для обмена другим племенам. В результате сложилось так, что племя становилось известным другим племенам по названию животного, игравшего для него столь важную роль. Одновременно у этого племени должна была развиться особая близость с соответствующими животными и своего рода интерес к ним, основанные, однако, лишь на одном психическом мотиве, на самой элементарной и насущной из человеческих потребностей – на голоде[375].

Возражения против этой наиболее рациональной теории тотема указывают, что нигде у первобытных народов не было найдено такого положения с продуктами питания, да, вероятно, его никогда и не существовало. Дикари всеядны, и тем больше, чем ниже они стоят. Далее непонятно, как из такой исключительной диеты могло развиться почти религиозное отношение к тотему, достигающее пика в абсолютном воздержании от преобладающей пищи.

Первая из трех теорий, высказанных Фрэзером о возникновении тотемизма, была психологической; она будет изложена в другом месте.

Вторая теория Фрэзера, подлежащая в данном случае обсуждению, возникла под впечатлением от важных публикаций двух исследователей о туземцах Центральной Австралии[376].

Спенсер и Гиллен описывают ряд своеобразных учреждений, обычаев и взглядов одной группы племен, так называемой народности арунта, и Фрэзер присоединился к их мнению, что эти особенности следует рассматривать как черты первичного состояния и что они могут объяснить первоначальный и подлинный смысл тотемизма.

Эти особенности у самого племени арунта (части народности арунта) таковы:

1. Оно расчленено на тотемные кланы, но тотем передается не по наследству, а определяется индивидуально (способом, о котором речь пойдет ниже).

2. Тотемные кланы не экзогамны, брачные ограничения устанавливаются с помощью высокоразвитого членения на брачные классы, которые не имеют ничего общего с тотемом.

3. Функция тотемного клана состоит в выполнении обряда, имеющего целью исключительно магическим путем способствовать размножению съедобного тотемного объекта (эта церемония называется Intichiuma).

4. Арунта располагают своеобразной концепцией зачатия и возрождения. Они предполагают, что в определенных местах их страны духи умерших одного и того же тотема ждут своего воскресения и проникают в тело женщин, проходящих мимо этих мест. Если рождается ребенок, то мать указывает, в каком обиталище духов, по ее мнению, она зачала дитя. Соответственно определяется тотем ребенка. Далее предполагается, что духи (как умерших, так и воскресших) связаны своеобразными каменными амулетами (называемые Churinga), которые находятся в этих обиталищах.

По-видимому, два момента побудили Фрэзера поверить, что в установлениях арунта были открыты древнейшие формы тотемизма. Во-первых, существование некоторых мифов, утверждавших, что предки арунта постоянно питались своим тотемом и женились только на женщинах собственного тотема. Во-вторых, видимое принижение полового акта в их теории зачатия. Людей, которые еще не поняли, что зачатие – следствие полового акта, можно, пожалуй, рассматривать как самых отсталых и примитивных среди живущих сегодня.

Поскольку свою оценку тотемизма Фрэзер основывал на церемонии Intichiuma, то тотемистическая система сразу предстает перед ним в совершенно ином свете – как во всем практичное устройство для поддержки естественных потребностей человека (ср. с Гаддоном)[377]. Система оказалась просто грандиозной частью «cooperative magic». Первобытные народы организовали, так сказать, магическое производственно-потребительское сообщество. Каждый тотемистический клан взял на себя задачу заботиться о достаточном количестве определенного средства питания. Если дело касалось несъедобного тотема – скажем, вредных животных, дождя, ветра и т. п., – то обязанностью подобного клана становилось овладение этой частью природы и защита от ее вредоносности. Деятельность одного такого клана шла на благо другим. Так как клан не мог ничего съедать из своего тотема или только очень мало, то он заготовлял этот ценный товар для других, а за это снабжался ими тем, что, в свою очередь, они должны были производить в соответствии со своей социальной тотемной обязанностью. В свете такого понимания, вырастающего из обряда Intichiuma, Фрэзеру, видимо, показалось, что запрет поедать свой тотем затмил и заставил пренебречь этой более важной стороной отношений, а именно заповедью доставлять для потребления других как можно больше съедобного тотема.

Фрэзер соглашается, что у арунта в соответствии с традицией первоначально каждый тотемистический клан питался без ограничения своим тотемом. Но появляются трудности для понимания последующего развития, когда стали ограничиваться сохранением тотема для других, тогда как сами почти отказались от его поедания. Далее он предположил, что это ограничение возникло вовсе не из своеобразного религиозного почитания, а скорее из наблюдения, что ни одно животное обычно не пожирает себе подобных, так что подробное нарушение отождествления с тотемом нанесло бы ущерб власти, которой над последним желали добиться. Или же из стремления приобрести благосклонность существа, пощадив его самого. Впрочем, Фрэзер не утаивал трудностей такого объяснения[378] и почти не отваживался указывать, каким путем утверждаемый мифами арунта обычай заключать брак внутри тотема превратился в экзогамию.

Основанная на Intichiuma теория Фрэзера зиждется на признании первобытной природы институтов арунта и рушится вместе с ним. Но после приведенных Дюркгеймом[379] и Лангом[380] возражений кажется невозможным ее поддерживать. Скорее наоборот, арунта, видимо, наиболее развитое из австралийских племен и представляет скорее стадию распада, чем начала тотемизма. Мифы, произведшие на Фрэзера столь большое впечатление, поскольку, в противоположность существующим теперь институтам, подчеркивают свободу поедать тотем и заключать браки в пределах тотема, было бы легко признать желанными фантазиями, проецированными на прошлое, подобно мифам о золотом веке.

в) Психологические теории

Первая психологическая теория Фрэзера, созданная еще до его знакомства с наблюдениями Спенсера и Гиллена,