Пушкин. Болдино. Карантин. Хроника самоизоляции 1830 года - Михаил Яковлевич Визель

о самом интимном с няней? Так и говорила – на своем интимном, домашнем языке. Но написать об этом же интимном по-русски Онегину ей было бы так же немыслимо, как заговорить по-французски с няней. И, читая очередное письмо невесте, это стоит держать в голове.

Пушкин так же охотно писал подругам разной степени близости, как и друзьям. Но подругам – исключительно по-французски. (Включая страстные письма Анне Керн.) А тут вдруг – по-русски. И он, конечно, лукавит, ссылаясь на нехватку слов: перерывши отцовскую библиотеку, по-французски он браниться прекрасно умеет. Что заметили еще однокашники-лицеисты, удостоив его не только лестной клички «Француз» (притом что «французами», выросшими с гувернерами, были они все!), но и куда более сомнительного куплетца:

А наш Француз

Свой хвалит вкус

И матерщину порет.

А в бытность свою в Кишинёве в 1821 году Александр так приложил француза Дегильи, уклонившегося от дуэли, что пушкинисты до сих пор разбираются в его колких и при этом заведомо непристойных намеках и ломают голову, как перевести для академических публикаций ключевое выражение jean-foutre: Трус? Дрянь? Свистун? Или еще покрепче?

А перечисляя Вяземскому из Михайловского в 1825 году персонажей «Бориса Годунова», Пушкин сам признается:

Прочие также очень милы; кроме капитана Маржерета, который все по-матерну бранится; цензура его не пропустит.

Прочитано Петром Вяземским

Конечно, это замечание, как и многие фразы из переписки с Вяземским, нельзя понимать буквально – Пушкин как бы переводит в шутку свои опасения о «проходимости» пьесы. Имевшие, как он вскорости мог убедиться, под собой основания. Но уж у него наверняка достало бы французских слов, чтобы не только отпустить изящный комплимент про кончики крыльев, но и выразить свое нетерпение и отчаяние. Тем не менее, вставив в предыдущее письмо несколько русских фраз, на сей раз он, выждав, следующее письмо полностью пишет по-русски. Как бы форсируя перевод их эпистолярного общения не просто в доверительный, но прямо-таки в интимный регистр.

С некоторым неакадемическим приближением рискнем сказать, что он ведет себя, как ведут себя очень нетерпеливые и очень молодые люди на свиданиях: стараются добиться на каждом последующем чуть больше, чем на предыдущем. («Когда в объятия мои твой стройный стан я заключаю…»)

Но все-таки Пушкин – это Пушкин. И его эпистолярные поползновения имеют под собой не только житейские, но и вполне концептуальные литературные основания. Еще пятью годами ранее он писал:

Проза наша так еще мало обработана, что даже в простой переписке мы принуждены создавать обороты для изъяснения понятий самых обыкновенных, так что леность наша охотнее выражается на языке чужом, коего механические формы давно готовы и всем известны.(О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова. «Московский телеграф», 1825, № 17.)

Татьяна потому-то с такой легкостью строчила по-французски —

– что много раз читала эти выспренные обороты во французских романах. А Пушкину приходится изобретать язык – и, главное, саму интонацию русской эпистолярной интимности хорошего тона чуть ли не впервые. К тому времени дружеская переписка уже (на короткий срок) выделилась в отдельный литературный жанр, внушительным памятником которому остались карамзинские «Письма русского путешественника». Переписка любовная – еще нет.

Наташа, благовоспитанная и, прямо скажем, не особо пылкая барышня (писавшая к тому же под присмотром маменьки), не поддержала жениха и отвечала только по-французски. И Александр снова вернулся к привычным вежливым фразам. А следующее русское письмо напишет ей только через год с лишним, в декабре 1831-го, впервые расставшись с молодой женой. Оно будет начинаться со ставшего хрестоматийным:

Здравствуй, жёнка, мой ангел.

Прочитано Натальей Пушкиной

/ср-чт 29–30 октября

Работает над стихотворением «Обвал».

/чт 30 октября

Со стороны Нижнего Новгорода снято противо- холерное оцепление.

/пт 30 октября – ноябрь

Пушкин пишет «Историю села Горюхина» (в автографе две даты: «31 окт.<ября>» («31» исправлено из «30») и «1 ноябр<я>»).

/ Октябрь – ноябрь

Пушкина посетили помещик А. А. Крылов, окружной комиссар Нижегородской и Симбирской губерний в холерную эпидемию 1830 года, и его писарь С. Я. Ползиков, с которыми Пушкин также встречался у соседей – Новосильцевых в Апраксине и Н. Н. Топорниной в селе Черновском.

/ Октябрь – до 4 (?) ноября

Пишет публицистическую заметку «Что такое дв.<орянство>?..».

/ начало ноября

На обложке рукописи «Истории села Горюхина» Пушкин набрасывает план повести «Н. избирает себе в наперсники Невский проспект…», оставшейся ненаписанной. Впоследствии эта идея ляжет в основу «Невского проспекта» Гоголя.

/пн-вт 3–4 ноября

Работает над трагедией «Каменный гость» и стихотворным «Отрывком» («Не розу Пафосскую…»).

/ не позднее 4 ноября

Пишет, но так и не дописывает статью «О втором томе „Истории русского народа“ Полевого». Получает крайне неблагоприятное письмо от отца.

/вт 4 ноября

Пишет письма Н. Н. Гончаровой и А. А. Дельвигу. Последнему посылает с письмом свою «вассальскую подать» – стихотворения «Поэту», «Ответ анониму», «На холмах Грузии лежит ночная мгла…», «Монастырь на Казбеке» и «Обвал» для альманаха «Северные цветы».

Три пишем, четыре в уме / девятое письмо

Le 9 vous étiez encore à Moscou! mon père me l’écrit; il m’écrit encore que mon mariage est rompu. En est-ce assez pour me pendre? je vous dirai encore qu’il y a 14 quarantaines depuis Лукоянов jusqu’à Moscou. Est-ce bon? Maintenant je m’en vais vous raconter une anecdote. Un de mes amis faisait la cour à une jolie femme. Un jour qu’il vient chez elle, il trouve sur sa table un album qu’il ne connaissait pas – il veut le voir – Madame se jette dessus et le lui arrache; nous sommes quelquefois aussi curieux que vous autres, belles dames. Mon ami employe toute son éloquence, toutes les ressources de son esprit, pour se faire rendre l’album. Madame tient bon; il est obligé d’y renoncer. Quelque temps après cette pauvre petite femme meurt. Mon ami assiste à son enterrement et vient consoler le pauvre mari. Ils fouillent ensemble dans les tiroirs de la défunte. Mon ami aperçoit le mystérieux album. Il s’en saisit, il l’ouvre, il était tout blanc à l’exception d’un seul feuillet où étaient écrits ces 4 mauvais vers du Кавказский пленник: