Семейная драма XVIII столетия. Дело Александры Воейковой - Александр Борисович Каменский

он стражущий тяшкими болезнями. Со мной же он живучи всегда был спокоен, здоров и благополучен и такое состояние имел, какова нельзя лутче желать было для посредственнаго дворянина, хотя же и тогда по обыкновению он своему обращался в развращенных деяниях, но все то было прикрыто благопристойностию. Следственно, огорчали меня только персональныя его тогда пороки, но наружность наша не разу стройна была в такую гибель и в мучение, как теперь.

Она, Несвицкая, все наше семейство ввергнула в бедственность, в поношение и в разорение. В доме же нашем соделала она без меня сущую бордель всех пороков и развращенностей, окружающих бедных детей моих с самаго их детства, чего оне, насмотревшися, могут всем оным безпудствам заняться и со временем всему тому последуют и будут таковыми же порочными и несчастнейшими в свете людьми, каков распутнейший их отец, а мой муж, которой сам себя пороками своими во всю жизнь губит и безчестит, а с тем наконец зделал несчастливейшими жену и детей своих, предав уже ныне всем страстям своим в необузданную волю. При мне же по крайней мере, как он гнусно и извращено сам себя ни вел, но в доме нашем вся благопристойность была соблюдена, а потому я была спокойна, а дети наши тогда от всех сих пороков были удалены, то хотя бы в них что и природное было к порокам, но, естли б они возрастли при мне, то доброе и чесное воспитание изутребить бы в них могла, пока еще молоды, а теперь, может быть, и самым делом бедны[е] мои дети, по наставлению отца их и княгине Несвицкой, будут таковыми развращенными и порочными, и мне, бедной матери, вместо ожидаемого от них утешения оскорбителями. Но не в состоянии им и себе в том теперь помочь, чтоб охранить их от сей погибели и чтоб поправить их воспитанием, но тем то самым он теперь меня больше всего мучит, что я последней в жизни своей отрады моей лишаюся и вижу вечное з детьми моими несчастие. Чему уже быть теперь с ними хорошему, когда оне возрастут в сущей борделе и в таком сиродстве без призору, в гнусном и в нужном состоянии и займутся к несчастию моему только теми пороками и гнусными деяниями по молодости лет своих, которыя они видят повседневно в доме его, родителя своего, и добраго наставления к познанию честных им правил дать теперь по сиродству их некому. А паче все бедные мои дочери совсем теперь погибли, живучи с таким распутным и порочным отцом их, с наложницею его, княгинею Катериною Несвицкой, которая бы их деянии и мои обиды давно бы доказала, естли б только допущена была до суда с ним, мужем моим, законнаго.

Но всего удивительнея, что резанской правящей должность генерала-губернатора все сие деяние мужа моего точно и знал, и сам в Сенат рапортом своим об нем написал, что он замечен невоздержным и был за то штрафован, и для того де надобно взять предосторожность, чтоб имение его было сохранено и детям доставить пристойное воспитание. Но все сие написал только на бумаге, а в самом деле ничего того не пресек по своей должности и потребных мер к тому не взял, а вместо должнаго по тем сенатским указам исполнения, дабы отдалить меня от законнаго правосудия, поступил в деле сем не согласно предписанной ему в ВЫСОЧАЙШЕМ Учреждении о губерниях 82-й статьи должностию[46] и в точную противность Генеральному регламенту[47] и указу 1717-го декабря 17-го[48], коими наистрожайше запрещено, дабы отнюдь никаких дел, выписок и ничего, что следует до приказнаго порядка, на дому не делать и челобитен ни от кого не принимать. Следовательно, ему, Гудовичу, и не надлежало от него, мужа моего, объяснения никакова не принимать и повелеть ему законное принесть во всей прозьбе моей на него оправдание по порядку в присудственном месте, как законы повелевают, до коего сие дело принадлежало, а не безо всякаго суждения почесть уже его оправдание совершенною правостию. Ибо по силе Учреждения 82-й статьи он, Гудович, не есть судья, а точию ходатай, попечитель и победитель безгласных дел и заступник утесненных людей. Следовательно, и должен по силе насланных к нему из Сената указов по сему делу руководствовать в том только одном, чтоб к скорейшему решению привести в том месте, куда по существу долженствовало оное идти, к законному производству.

Но он в противность прописанных выше сего указов приступил к производству онаго дела на дому своем одною только персоною, забыв, что он не есть судья и что для всякаго рода дел дворянских есть установленныя судебныя места, до коего он, меня не допустя, сам зделался в моем доме судьею и все то делал, что принадлежало до судебнаго и до законнаго места, а не до его собственнаго разбора. Во-первых, на поданное от меня в Правительствующий Сенат и к нему при указе препровожденное прошение принял от мужа моего возражение и утвердил уже оное к его оправданию. 2-е. Собирал справки об имении мужа моего, как от Гражданской полаты[49], так и от уездного суда. 3-е. Требовал мимо всех моих существенной истице и доказательнице от уездного предводителя[50] о поведении мужа моего отестацыи, дабы его чрез то оправдать, а меня к доказательству его распутности не допустить. 4-е. Малолетных детей наших о содержании им отца их на дому своем в противность всем правам и законам допрашивал. 5-е. Противу всякаго моего желания посылал меня в суд совестной[51]. 6-е. А до законнаго суда никак онаго дела не допустил, а наконец 7-е. Производя таким незаконным образом сие дело сам, на дому своем, и решился его, мужа моего, неправильно одобрять пред Правительствующим Сенатом, якобы он не найден им расточителем своего имения, но ищо благоприобретателем оказался.

Однако все сие несправедливо он Сенату донес, потому что сам Гудович из донесения Гражданской полаты и уезднаго суда, а равно и ис поданнаго ему от мужа моего мог видеть: оной муж мой занял в Государственном заемном банке[52] 20 000 ру[блей] под залог 500 душ, да продал в том же 1787-м году 240 душ за 30 000 ру[блей]. На какую бы то потребность сверх того, что он имеет годоваго доходу, кроме всяких домовых припасов, до 10 000 ру[блей], толикую сумму занять, а наипаче продавать наследственныя деревни? И что он показал, будто бы у него состоит 70 000 ру[блей] денег в роздаче и с процентов на