Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов
Книгу Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Общие условия культурного изоляционизма обусловили и художественные стратегии. В середине 50-х годов доминируют реформаторские, экспериментальные попытки обновления традиционного языка реализма; к началу 60-х усиливается обращения к интернациональным тенденциям искусства западного модерна: к абстракции, экспрессионизму, сюрреализму; с середины 60-х – повороты к экзистенциально-метафизическим толкованиям искусства, к личным мифологиям; с начала 70-х – под влиянием американского поп-арта, гиперреализма и концепт-арта на передний край выходит аналитика пространств официальной советской культуры («соц-арт»), формируется региональная версия концептуального искусства («московский концептуализм»); с начала 80-х – десакрализация «отцовской» культуры андерграунда молодежным «постмодернизмом».
Каждая из стратегий опиралась на различные концепции искусства, которые боролись за первенство, соседствуя друг с другом в гетто художественного андерграунда. Поскольку установления, нормы и сверхличные смыслы этой субкультуры в значительной мере предопределялись символической фигурой Другого, представшей в послесталинской «оттепели» современным искусством западной Европы и Америки, – то и само искусство андерграунда осознавалось как другое: новое, модернистское, независимое, альтернативное. При этом новым и модернистским могло быть что угодно: обращение к постимпрессионизму, фовизму, примитиву, «Миру искусства» (русский вариантюгендстиля), к довоенному сюрреализму, даже к ренессансной картине.
Новой и другой могла быть идея «высокого искусства»: вера в спасительную духовную истину, прозреваемую художником и нуждающуюся в таинстве воплощения. Новым и другим могли стать рефлексии о роли и сущности языка идеологического канона, а позже – сами традиции и представления о «другом», канонизированные местной андерграундной культурой. Эта устойчивость самосознания неофициального художественного мира как «другого» сохранилась и позже: одна из самых больших ретроспективных выставок московского искусства пятидесятых – семидесятых годов так и называлась: «Другое искусство» (Москва, 1990–1991).
Присутствие в единой советской культуре различных горизонтов значений, смыслов и ценностей, естественно, вело к разграничениям пространства культуры на противостоящие друг другу идеологические зоны «своего» и «чужого».
Разграничение это диктовалось не только официальным каноном, манихейски делившим мир на социалистическую прогрессивность («свое») и буржуазно-капиталистическую реакционность («чужое» и «чуждое»). Зеркальным его переиначиванием жил весь андерграунд. Позже, с движением эмиграции, с нарастанием художественной рефлексии о возможностях «метапозиции» по отношению к языкам искусства в системе культуры, стало проясняться: сама по себе смена знаков – «минус» на «плюс» – вовсе не освобождает от советизированной бинарности сознания. Не случайно современное искусство Запада то возносилось до непреложного универсального канона, то отбрасывалось многими художниками-эмигрантами как «неподлинное», «бездуховное», «лживое», «мертвое», чуждое русской духовной традиции.
Радикализация стратегий, толкавших к пересмотру границ между пространствами дозволенного и недозволенного, «высокого» и «низкого», «своего» и «чужого» определила не только динамику художественных процессов альтернативной культуры, но также конфликт интерпретаций. Те, кому важны свобода творческого волеизъявления, спонтанность экспрессивного жеста, аура особых инспираций или, напротив, ясность устройства картины, ее конструкции, цветопространственности, ответственность руки художника за прикосновение к холсту, – справедливо видят в искусстве 60-х воплощение этих фундаментальных ценностей искусства XX века. Для тех же, кто смотрит на искусство сквозь проблематику культуры, культурных мифов и стратегий, наследие шестидесятых – глухая «мистическая архаика», магически объединяющая культ авторитарно-сакрального логоса «для посвященных» с дионисийством экспрессии, импровизации и экстатической восторженностью самозванных либертинистов.
Конфликт узаконил компромиссы – «мерцающую» герменевтику: описания одних и тех же явлений неофициального искусства последнего тридцатилетия по образцу языка квантовой физики, оперирующей разом понятиями частицы и волны. Конечно, такое уподобление мало что объясняет. На очной ставке с требовательным языком научных классификаций совсем не просто ответить, почему, скажем, вполне «консервативные» натюрморты или портреты должны быть причислены к авангарду и нонконформизму. Какие бы определения авангарда не принимались – остается недоумение: что здесь от «пощечины общественному вкусу»? где усилие нанести социальное оскорбление культурным институтам через поведение, манифесты, произведения, меняющие статусы приемлемого и неприемлемого? где трансгрессия – радикальность разрывов с традицией, радикальность жеста, утопии нового порядка жизни?
И все же – вопреки расхождениям с принятыми дефинициями – устойчивое называние неофициального искусства шестидесятых авангардом – вовсе не произвол. Без всяких специальных теорий друзья московских нонконформистов интуитивно следовали формуле неизвестного в ту пору российскому читателю Ролана Барта: «Быть авангардом – значит распознавать умершее». Трудом такого распознавания и утверждало себя нонконформистское искусством несогласии с делением искусства на разрешенное и неразрешенное, в сопротивлении страху, в противостоянии безнадежности и цинизму, в настойчивом пересмотре устоявшихся представлений о роли художника, о современности и, конечно же, о самом искусстве.
Сегодня формула Ролана Барта повернута молодежью к наследию нонконформистов, воспроизводя уже известный конфликт интерпретаций. На этот раз – в горизонте актуальности. Ответ молодого поколения художников известен: «второй авангард» – историческое прошлое, «антикварный аукцион», «музей», оставшийся в стороне от дорог современного искусства. Защитники наследия андерграунда – также взывают к истории, правда, выстраивая ее по канонам героического эпоса, обрамленного агиографическими мотивами, ностальгической поэтикой и ритуальными сетованиями о деградации сегодняшнего искусства.
Разрешим ли этот конфликт на почве историзма? И что означает история для «второго авангарда», для сегодняшнего его восприятия? Ведь пояснение – «второй а ван гард», то есть пришедший на смену первому, классическому авангарду 10-20-х годов – апеллирует разом и к истории, и к историзму. С одной стороны – к кругу особых исторических значений, с другой – к необходимости различения второго авангарда от первого посредством историзации искусства, линий его развития, становления, толкований. То же самое предполагает содержание понятия «нонконформизм»: поднятое до особой исторической значимости исторически конкретное личностное противостояние столь же исторически конкретному общему «да».
Однако сегодня от всех этих «становлений», «развитий» и «противостояний» остались только произведения искусства: артефакты, живущие в ином культурном контексте и обреченные этим контекстом на непредсказуемые интерпретации. Единая История как всеобщая дифференция кончилась вместе с концом Советского Союза и холодной войной. Вместе с ними испарилась и прежняя безусловность особых значений. Исчезнувшую Историю сменило время историй, средь спутанных нитей которых – множество разных историй альтернативного русского искусства. В том числе – историй нонконформизмов и авангардов. И каждая выставка – лишь одна из историй, переспрашивающая отсутствие отсутствующего.
Требует ли всё это веры в конечное торжество спасительной Истории? в ее победу над постисторической Теорией? Или речь вовсе не о Втором Пришествии и Последнем Суде Истории, занимавшем место Суда Божьего, но лишь об историзме как конституирующем принципе интерпретации искусства? Иначе говоря: если прошлое не утрачивает достоверной ясности своих значений, отчего волнуются художники, занимаясь бесконечными выяснениями того, как было «на самом деле», надрывными спорами о приоритетах, сочинением мемуаров, «уточнением» датировок ранних работ, наконец, просто рассказыванием историй, легенд и мифов, охотно тиражируемых искусствоведами? Неужели они всерьез полагают, будто ценителю искусства в самом деле важно «кто раньше», а не «кто лучше» решил то, что определил своей задачей?
Очевидно, озабоченность художников, коллекционеров, ценителей и критиков обращена не
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Гость Светлана26 июль 20:11 Очень понравилась история)) Необычная, интересная, с красивым описанием природы, замков и башен, Очень переживала за счастье... Ледяной венец. Брак по принуждению - Ульяна Туманова
-
Гость Диана26 июль 16:40 Автор большое спасибо за Ваше творчество, желаю дальнейших успехов. Книга затягивает, читаешь с удовольствием и легко. Мне очень... Королевство серебряного пламени - Сара Маас
-
Римма26 июль 06:40 Почему героиня такая тупая... Попаданка в невесту, или Как выжить в браке - Дина Динкевич