Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

Но потом, постепенно, меня начало кое-что тяготить. Скромность ее показалась мне чрезмерной. Несмотря на всю свою покладистость и покорность, она – странное дело! – никак не хотела сближаться со мной вплотную. Не отдавалась, не шла на это… А когда я пытался настаивать – ловко выворачивалась, ускользала из рук.

И как-то раз – разгоряченный и взвинченный – я сказал:

– Что все это значит? Потолкуем всерьез. Я еще мог бы тебя понять, если бы ты была – целенькая… Но ты ведь уже имеешь опыт – сама говорила. Кое-что повидала, вкусила… Правда?

– Правда, – вздохнула она.

– Ну так в чем же дело? Чего ты боишься? Или, может, просто не любишь – и потому…

– Ах, вовсе не потому. Скорее – наоборот!

– Но… Черт побери! Тогда что же?

– А тебе так уж это нужно? – быстро задала она встречный вопрос.

– Конечно, – ответил я.

– Все вы мужчины – как кобели, – пробормотала Регина, – ищите одно…

– Все люди ищут одно, – возразил я с праведным гневом. – Дело простое.

– Ну, не такое уж простое. – Она умолкла на миг, задумалась. И потом: – Послушай… В конце концов, если уж тебе невмоготу, если уж такой твой темперамент, – подыщи на время другую девочку.

– А… ты? – растерялся я.

– А я – что ж… Я согласна. Могу даже сама помочь – подыскать… И ревновать не буду.

– Что-о? – сказал я грозно. – Ты, значит, согласна! И ревновать, значит, не будешь! И еще осмеливаешься говорить мне – о любви… Ну, знаешь, это уже слишком.

Мы поссорились в тот вечер. Выпив водки и распалясь, я нагрубил ей, раскричался – и она ушла, прикрыв ладонями лицо, неловко споткнувшись на пороге.

Несколько дней после этого я выдерживал характер, не навещал ее, не звал… А когда наконец соскучился и явился к Регине – было уже поздно. Она исчезла. Исчезла бесследно. И больше я никогда уже ее не встречал.

А потом – в лесу, у костра, – я случайно разговорился с одной из ее подружек. И тогда-то лишь понял все до конца!

– Дурак, – было сказано мне, – она тебя действительно любила. По-настоящему!

– Не верю, не похоже, – забормотал я, – если так, зачем же она устраивала комедию, подсовывала мне других?

– Да потому что она не могла с тобой спать… Она же больна!

– Больна, – повторил я, вздрогнув, как от удара. – Чем больна?

– Ну, чем… – повела бровью девушка, – тем самым… Не понимаешь, что ли?

– Где ж это она подхватила?

– Не знаю. Наверное, уже здесь. И она недавно только начала лечиться – но тебе не говорила. Боялась. Ах, с тобой она всего боялась! И мы ее жалели: лежит ночью, и плачет, и плачет… Был момент, когда она даже замену для тебя подыскивала – чтоб ты не нервничал… И знаешь, кого она для тебя предназначала?

– Кого же?

– Меня, – сказала девушка. И улыбнулась, обнажая мелкие, кривые, съеденные зубы. – А я была согласна! Почему ж подружке не помочь? Да и вообще.

– Мерси, – сказал я, отводя взгляд. – Ну а где же Регина сейчас?

– В районной больнице. Но и об этом она тоже не хотела, чтоб ты знал… И просила нас – не говорить.

Однажды ночью я сидел, перечитывая Диккенса… (Это один из самых любимых моих писателей. Он всю жизнь как бы рассказывает мне – обо мне самом. Дает сходный очерк судьбы; конечно, в облегченном, романтическом, староанглийском варианте. И он неизменно утешает меня и греет; ведь у него всегда, в результате, добро торжествует над злом. И герой обретает в награду все – и удачу, и истинную любовь!..) Я листал страницы старой потрепанной книги. И дымил папиросой. И не спеша потягивал чифирь. И легко было мне сейчас – в тишине и покое. И верилось: кошмары мои кончились, и судьба сменила знак. И может быть, скоро откроются в ней новые, счастливые главы…

Возле правой руки моей помещался чайник и повитый паром стакан. Возле левой – стопка книг и бумаг. Посредине стола стояла жестянка из-под пороха, заменявшая пепельницу. А за спиною чернело окно, обметанное инеем и дышащее стужей.

И вот оттуда, из-за спины, внезапно пришло ко мне ощущение опасности. Вернее – какого-то странного тревожного беспокойства…

Я медленно поворотился к окошку. И увидел там – на черном фоне – смутно белеющее чье-то лицо.

Глава 6 НОЧНОЙ ГОСТЬ

Лицо мелькнуло – и исчезло. Я так и не успел разглядеть: кто это был? Но уже угадывал: это – не здешний! Это кто-то со стороны, издалека – из прошлого… Из той самой, темной бездны, от которой я все время стараюсь уйти, уберечься. И не могу! И постоянно чувствую ее где-то вблизи, за спиною.

Там у меня имелись не только друзья, но и враги. И врагов – много. И самых разных. Так кто же – из них? Может, все-таки Рашпиль? Пожалуй, я не обознался тогда, у барака; это был именно он. И он, в свою очередь, приметил меня. И ловко ускользнул, и сам меня начал выслеживать; предпочел превратиться из зайца – в охотника! Что ж, так и должно быть, по законам бездны. Слова, когда-то сказанные мною, помнит ведь и он. И он тоже, конечно, не ждет от меня добра…

Я заметался. Разыскал и спрятал в рукаве старый свой финский нож. Затем выключил свет. И отворил дверь. (Трюк это старый, испытанный; визитер в таком случае теряется и не знает, что делать, как поступить…) И, став у притолоки, сбоку, – приготовился к встрече.

Время, однако, шло – и никто не появлялся… Я становлюсь истеричным, – зигзагом прошло в голове, – из-за чего, собственно, вся эта паника? Да мало ли кто, в конце концов, мог заглянуть в окно! Ну, например, – какой-нибудь пьяный…

И тут я услышал шаги. Они были легки и упруги. Они возникли в отдалении – приблизились крадучись. Дверь скрипнула и подалась. Пришелец остановился, топчась, на пороге… И сейчас же я спросил:

– Это ты, Рашпиль?

– Нет, – сказал голос из темноты. Он и в самом деле принадлежал кому-то другому… Другому, но тоже – очень знакомому! – Почему – темно? – спросил голос. И потом торопливо: – Эй, Чума, что случилось? Ты же здесь, я знаю…

Тогда я щелкнул выключателем. И отшатнулся невольно. Передо мною – в потоке света – стоял Копченый.

Вот уж его, признаться, я никак здесь не ожидал!

Фигура эта