Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

асам неприятеля. Когда лучшего немецкого аса фон Рихтхофена все-таки удалось сбить в 1917 году, он был похоронен с полноценными воинскими почестями на британской стороне фронта, а во время похорон еще одного знаменитого немецкого аса по ту сторону германской линии фронта британские летчики возложили венки на его могилу [Gurney 1965: 65, 75]. В ходе Второй мировой войны и японские, и немецкие солдаты знали имена американских асов, а если те попадали в плен, то с ними обращались с честью – совершенно иная участь в сравнении со снайперами, которых ненавидели во всех армиях и обычно казнили сразу же после пленения.

Летчики-истребители быстро стали считаться идеальными героическими воителями. Их ряды в ходе обеих мировых войн с большим энтузиазмом пополняли пилоты гражданской авиации, которые поначалу выступали добровольцами для французских и британских ВВС, пока Соединенные Штаты официально не объявили войну Германии. В регулярной армии пилотам-истребителям не нравилась бумажная административная работа, поэтому порой они нарушали устав, чтобы ускользнуть от начальства и совершить вылет. Их мотивами для вступления в армию были не политические или патриотические соображения, а преимущественно стремление оказаться в центре героических действий. Во времена Первой мировой и далее, вплоть до 1930‑х годов, пилоты зачастую были воздушными каскадерами или автогонщиками, которые зарабатывали на жизнь публичными выступлениями. В закрепившемся за авиационными подразделениями Первой мировой названии «летучий цирк» была определенная доля правды. Воздушные бои, проходившие на высоте ниже нескольких тысяч футов, иногда анонсировались и планировались заранее, а на земле поглазеть на них собиралась публика. Некоторые пилоты вовсе не стремились к маскировке, раскрашивая свои самолеты в яркие цвета – например, в эскадрилье фон Рихтхофена предпочитали ярко-красный, отсюда и его прозвище «Красный барон». В начале Второй мировой у американских летчиков возник ритуал при возвращении на базу: за каждый сбитый вражеский самолет они выполняли перед посадкой один вираж. В люфтваффе тот же самый ритуал выглядел так: летчик взмахивал крыльями самолета необходимое количество раз (см.: [Gurney 1958], www.acepilots.com/index.html#top). Эта акробатическая демонстрация точно так же, как и акробатические приемы в полете, считались ключом к победе в бою.

Почему же асы получали высокую оценку, совершая убийства в единоборствах, а снайперы, как правило, вызывали неодобрительное отношение? И те и другие стреляли по своим целям примерно с одинакового расстояния – во время Второй мировой войны оно обычно находилось в пределах трехсот ярдов, а в Первой мировой войне, когда самолеты были небольшими и более медленными, еще ближе. Однако, в отличие от снайперов, которые могли без спешки подготовиться к выстрелу, хорошо видя мишень через оптический прицел, летчики-истребители совершали маневры, чтобы на короткий момент подловить противника с тыла или бокового угла; иногда участники воздушного боя могли видеть пилота самолета противника, но они никогда не сталкивались лицом к лицу, поскольку два самолета, летящих навстречу, проскакивают мимо друг друга на очень большой скорости. Летчики-истребители рассматривали как объект «убийства» самолет, а не пилота; вражеским пилотам разрешалось катапультироваться, и пока они приземлялись на парашюте, по ним не стреляли[29]. А пилоты, которые умело вели дуэль в воздухе, могли сцепиться друг с другом на несколько минут, выполняя петли и пикируя, чтобы уйти от соперника, повисшего на хвосте, – отсюда и взялся термин «собачья свалка» (dogfight), обозначающий воздушное сражение. Все обстоятельства этого боя обычно приводили к возникновению сильной и несколько дурашливой вовлеченности во взаимодействие между врагами, хотя оно и сохраняло свой антагонистический характер.

Благодаря этим структурам взаимодействия воздушный бой превратился в эквивалент обставленного ограничениями поединка между представителями почетной элиты. Звание аса бдительно охранялось, дабы исключать тех, кто не вполне входил в ряды элиты. Например, в ходе Второй мировой войны вражеские самолеты иногда сбивали бортстрелки из экипажей бомбардировщиков, причем в достаточном количестве, чтобы получить право называться асами, – но за редкими исключениями этот титул им не присваивался. Бортстрелки бомбардировщиков были призывниками, не имевшими офицерских званий, тогда как практически всем летчикам присваивались именно офицерские звания, обладатели которых несли на себе оттенок «джентльмена»[30]. Обратным примером, подтверждающим общее правило, является тот факт, что среди японских военных летчиков не было квалификации асов [Mersky 1993]. Японские пилоты в основном были призывниками в низких званиях. Их боевые достижения не удостаивались ни ведения рекордной статистики, ни наград; в лучшем случае очень высокоэффективный Геки-цуи-о-O («король сбитых самолетов») мог быть посмертно возведен в офицерское звание. Лучшими пилотами были младшие офицеры флота, которые замечали вражеские самолеты в небе и подавали сигнал к атаке, после чего номинально старшим по званию офицерам оставалось лишь следовать за ними. Вполне вероятно, что именно жалобы оказавшихся в столь неловком положении офицеров послужили основанием для одного приказа 1943 года, который запрещал вести индивидуальную статистику сбитых самолетов противников, хотя официальной причиной этого называлось поощрение командных действий. Тем не менее японские пилоты вели личные журналы боевых вылетов, а на хвостах и фюзеляжах их истребителей присутствовало «табло» сбитых самолетов – именно такую форму принимала их похвальба. У трех лучших японских пилотов количество сбитых самолетов, скорее всего, составляло порядка 80, 70 и 60.

Почетную и напоминающую спорт ауру сражений летчиков-истребителей можно хорошо наблюдать по быстро разраставшемуся социальному конструированию рекордов. Сначала воздушные бои выступали дополнением к прочим военным действиям, но вскоре они обрели самостоятельную славу. Во время Первой мировой небольшие самолеты использовались для разведки боем в качестве вспомогательных сил для аэростатов, которые применялись с середины XIX века. Исходно целью летчиков-истребителей были именно вражеские аэростаты, однако сбитые аэростаты не зачитывались в совокупном списке воздушных побед асов: защиту аэростатов, не имевших собственного вооружения, обеспечивали наземные орудия, а кроме того, это были стационарные цели, не создававшие драматизма боя между самолетами похожих разновидностей. Именно в таких условиях произошло возникновение «собачьих боев» между самолетами-разведчиками противников, которые велись преимущественно ради самого боя и вызывали огромный общественный резонанс. Некоторые пилоты были настолько одержимы желанием получить почести за сбитый самолет противника, что после боя немедленно приземлялись у ближайшего наблюдательного аэростата и предъявляли пустые бланки для подписи, удостоверяющей их успех [Gurney 1958: 34]. А во время Второй мировой войны пулеметы американских самолетов оснащались камерами для записи происходящего.

Во Второй мировой войне летчики-истребители использовались для выполнения более важных задач: защиты бомбардировщиков над территорией противника, нападений на вражеские бомбардировщики, в морских сражениях – для атаки на вражеские корабли, в особенности авианосцы, а также для нападений на гавани, для защиты авиабаз и в отдельных случаях в ходе наземных сражений в качестве вспомогательной силы, способной наносить удары по позициям и перемещениям