Педагогика творческой личности - Константин Николаевич Вентцель

значение получает для развития и подъема жизни во всем человечестве, для укрепления и расширения среди него солидарности и гармонии. «Как биологически, так и социологически, — говорит Гефдинг, — свобода является имеющим большое значение средством прогресса»8.

Но чем личность свободнее, чем более она имеет возможности сознательно и целесообразно развивать все свои силы, дарования и способности, тем более она вместе с тем имеет и возможности становиться совершенной личностью. От идеи о свободной личности мы неизбежно приходим к идее о совершенной личности. Только совершенный человек, все силы и способности которого достигли максимума возможного развития, может стать и наиболее совершенным работником в деле развития солидарности среди человечества, может в наибольшей степени способствовать совершенствованию всего человечества, обращению его в одну всеобщую кооперацию всех людей для всеобщего взаимного развития, в одно гармоническое, совершенное общество.

Совершенное общество и совершенный человек в нерасторжимой, органической связи друг с другом составляют нравственный идеал, выраженный в его наиболее развитой форме, а высшее этическое предписание сводится в конце концов к следующему: стремись стать наиболее совершенною во всех отношениях личностью, чтобы иметь возможность в наибольшей степени содействовать осуществлению идеи совершенного человечества, совершенного общества. «Ты — часть великого целого, называемого человечеством, — как бы говорит этический идеал отдельной личности, — и высший смысл твоей жизни, твоего развития, твоего совершенствования — в наиболее плодотворной и успешной деятельности для этого целого, в работе над тем, чтобы оно становилось лучше, выше и совершеннее как в физическом, так и в нравственном отношении, чтобы оно воплощало в своих общественных учреждениях и в формах своих общественных отношений больше правды и справедливости. Развивай себя, свои силы и способности для этой работы и при помощи этой работы; пусть ни одно твое дарование, как бы ничтожно оно ни было, не останется для нее неиспользованным!.. в ней высший цвет и благоухание твоей жизни, без нее она засохнет, завянет, умалится и будет лишена всякого смысла и значения. Только слив себя с человечеством, только сделав его дело своим делом, делом всей своей жизни, ты и сам, как личность, можешь достигнуть наибольшей возможной для тебя полноты развития и совершенства; вне же человечества, отдельно от него, ты так же лишен смысла и значения, как растение — без земли, воды и воздуха. Человечество — это почва, на которой ты вырос, благодаря которой ты развился и можешь продолжать развиваться все далее и далее; человечество — это тот воздух, которым ты дышишь и без которого духовно ты застыл бы и замер навеки... Твой бескорыстный, самоотверженный труд для человечества может только в слабой ничтожной степени отплатить человечеству за то, чем ты ему обязан, и только при помощи этого труда твоя жизнь и твоя личность могут приобрести нравственную ценность и стать совершенными...»

Таковы в общих чертах основные нравственные идеи, до выработки которых лучшая часть человечества достигла в настоящее время.

Но нравственных идей одних еще недостаточно для того, чтобы поставить человека на путь нравственной деятельности. Это доказывается существующими случаями «нравственной бесчувственности», известной под именами нравственного сумасшествия, импульсивного сумасшествия, инстинктивной мономании и др. В большинстве случаев подобного рода субъекты, пораженные этим недостатком, «очень хорошо знают правила морали, имеют отвлеченное понятие о добре, зле и долге, привитое им воспитанием», но «все это не имеет на их поведение никакого влияния. У них есть нравственные понятия, но нет нравственных чувствований, т. е. предрасположения к известному образу действия и чувствования»9. Нравственный идеал для того, чтобы быть двигательной силой в жизни человека, должен быть не только продуман, но и прочувствован, должен сводиться не только к совокупности тех или других идей, но должен опираться также на те или другие нравственные чувства или эмоции. Нравственный идеал, не одушевленный и не поддерживаемый нравственными чувствами, есть мертвая сила и не может иметь плодотворного значения.

Каковы же те нравственные чувствования, которые должны быть культивируемы для того, чтобы нравственные идеи могли действительно стать руководящими началами в нашей жизни? Мы говорим нравственные чувствования, а не нравственное чувство, потому что, как это совершенно верно замечает Рибо, «нравственная эмоция очень сложна», это не простой акт, а сумма стремлений, и подобно всем другим элементам психической жизни она подлежит развитию и совершенствованию или разложению и упадку. Как всякое сложное чувство, нравственная эмоция не может быть одинаковой у всех людей и на всех ступенях развития общественности10. В нашу задачу не входит здесь подробное изложение генезиса нравственной эмоции и всех постоянных и преходящих элементов, которые она могла или может заключать в себе. Мы остановимся только на тех нравственных чувствованиях, какие предполагает обрисованный нами высший этический идеал, до выработки которого достигла наиболее развитая часть человечества в настоящее время.

Ставя своею высшею задачею содействие развитию жизни и подъему ее в своей ценности у всех живых существ, способных к подобному развитию, взятых ли каждое в отдельности или в своих социальных сочетаниях друг с другом, — высший нравственный идеал предполагает прежде всего безграничную любовь к жизни, где бы и как бы она ни проявлялась, или, вернее, к развитию жизни, к ее подъему в своей интенсивности, широте и цельности. Любить жизнь во всех ее обнаружениях, где она нам является, как развитие, как поднятие с низшей ступени на высшую, как свободная активность, как неутомимая деятельность, ведущая личность все вперед и вперед, как все возрастающая в своей широте гармония, как объединение и солидарность, захватывающие все более широкий круг существ и сливающие их со все большего числа сторон, — вот общее основное чувство, которое составляет подкладку этического идеала.

В своей самой высшей форме, которую мы только можем себе представить, это чувство охватывает собою развивающуюся жизнь всего мира, взятого как целое, и таким образом в конечном своем пределе является не чем иным, как «любовью к миру», другими словами, тем чувством, в котором личность духовно сливается со всем миром в одно гармоническое целое. Но достигнет ли когда-нибудь любовь к жизни этой предельной своей формы, наступит ли когда-нибудь такое время, когда личность действительно будет в состоянии составить со всем миром одно гармоническое целое, — этого мы сказать не можем. Быть может, это тот предел, к которому развитие будет бесконечно приближаться все более и более, никогда, однако, его не достигая вполне. Во всяком случае, можно сказать только одно, что до тех пор, пока законом мировой жизни будет являться антагонизм сил и интересов и борьба за существование