Deepfake. Где ты? Проснись! - Андрей Владимирович Курпатов

Мол, вид у нас очень агрессивный, потому что мы на деле слабые и уязвимые. Так что, согласно этой теории, нам приходилось постоянно защищаться, а там, где защита, там, понятно, и нападение как самозащита. Возникло стратегическое мышление, и вот так мы от палок-копалок довоевались до атомных бомб и остановиться уже не можем.

Скорее всего, все эти факторы, цепляясь друг за друга, действовали совместно. И социальное подражание, о котором мы с вами уже говорили, и социальное взаимодействие, и сексуальные игры, и войны – всё это приводило к развитию языка, культуры, передачи навыков и всё большей концептуализации всего и вся.

Впрочем, сейчас уже не так важно, что конкретно заставило наших предков обзавестись языком и заговорить.

Важно, что сам этот лайфхак использовать знаки для обозначения вещей, событий и явлений – сам принцип замены наблюдаемого воображаемым, мысленно представляемым – оказался очень полезным инструментом.

Язык стал универсальным для нас способом накопления, хранения и передачи знаний. Ну а появление письменности, а затем и книгопечатания становились вехами в развитии человечества. Эта уникальная «мулька» нашего вида спровоцировала взрывной рост культуры и потом науки.

Численность социальных групп увеличивалась. Племена, связанные прежде лишь кровными узами, стали объединяться в общества нового типа – построенные на принципах разделения труда и общих вербализированных, а потом и фиксируемых письменно «законах».

Всё это происходило, по сути, само собой: наш мир стал всё больше и больше подменяться понятийными представлениями.

Между нами и миром выросла непроницаемая стена понятий – тот самый deepfake реальности, через который мы уже не можем пробиться к подлинному бытию.

Впрочем, если человеческого детёныша не обучать языку, он его, понятное дело, и не освоит. Можно ли сказать, что он счастливо находится в бытии? Возможно. Но другое дело, что это не то бытие, которое нас бы, с высоты наших представлений о себе, устроило.

Если ребёнка воспитывают в нормальной социальной среде, он, конечно, постепенно осваивает язык. Буквально за несколько лет он проходит многотысячелетний путь окультуривания человечества. Или, как выразился французский антрополог Клод Леви-Стросс, «одомашнивания человека».

Итак, мы покорили планету, избавились от естественных врагов, научились бороться с болезнями. Мы создали великую философию и прекрасную музыку, изобрели смертоносное оружие и искусственный интеллект.

Но ничего из этого не было в планах биологической эволюции. Её вообще не было – просто изменчивость, наследственность и отбор. Фатальное стечение нефатальных, в сущности, обстоятельств.

И это привело к тому, что три куклы матрёшки нашего «я» оказались в противоестественной связи друг с другом.

Мир, который до мельчайшей детали создан нашим мозгом, выглядит для нас настолько убедительным, что мы принимаем его за единственную и абсолютную реальность. Мы думаем, что видим вещи, но видим лишь концепции. Нам кажется, что понимаем других людей, но на деле общаемся с их образами в своей голове. Мы полагаем, что знаем самих себя, но это лишь сказка, рассказанная нами себе самим на ночь.

И да, мы теперь спим, а то, чем мы грезим, – это иллюзия. Мы сами и наш мир – это только deepfake. Но значит ли это, что ничего действительного, подлинного не существует? Нет, это значит лишь то, что мы, скорее всего, просто не там ищем.

Мы пытаемся найти подлинный мир внутри нашей понятийной матрицы, тогда как он находится за её пределами.

Подлинная реальность существует: Мир есть, он всегда с нами и в нас. Но чтобы увидеть его, нам нужно научиться смотреть сквозь слои deepfake, которые создаёт наш мозг.

Зверь на улице

Доверься инстинкту. Разум может подвести тебя, но инстинкт непобедим.

Альфред Бестер

Инстинкты нашего «внутреннего зверька» превратились в беспокойные тени, что неприкаянно мечутся по пространству нашего сознания. Они оторваны от того животного мирка, в котором когда-то выпестовались.

В том мире и в самом деле много угроз для нашего организма, но в нём есть и покой, когда угрозы отступают. Однако же в мире понятий, концепций, представлений – в мире нашего сознания – покоя нашем инстинктам никогда не найти.

Ведь в мире абстрактных идей всё связано со всем, а потому, если ты уже боишься, всегда найдётся, чего тебе бояться.

Биологически обусловленный, безотчётный страх нашего «внутреннего зверька» увидел в мире сознания «смерть». Ни одно животное не знает о своей смертности, оно просто живёт, пока ему живётся. А от любой угрозы оно может спастись. Да, ведь если не спасётся, то и не узнает об этом.

Но с нами не так: мы придумали смерть, придали ей внешний облик тьмы и холода, обставили похоронными карнавалами… И теперь живём в её тягостном, тревожном предчувствии. Что нас ждёт «там»? Что с нами случится, когда мы умрём? Но кто – эти «мы»? Как может умереть то, что не существует? Как вообще может случиться то, что является лишь идеей, мифом и выдумкой?

Мы боимся не смерти, потому что не знаем, что это. Мы боимся своих мыслей о смерти – сами выдумали и сами испугались. Так маленькие дети играют в «страшные истории»: «В чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице, в чёрном-чёрном доме…» И потом сами же визжат от ужаса.

Мы превратили свою жизнь в бесконечную тревогу о будущем.

И даже если угроза плёвая, мы переживаем её так, будто бы на кону вопрос жизни и смерти. Понятно, ведь для нашего «внутреннего зверька» все угрозы на одно лицо. Поэтому нам потребовалась цивилизация: закон, деньги, промышленность, медицина – всё это призвано сделать нашу жизнь безопасной.

Но всё это абстракции, которые непонятны нашему «внутреннему зверьку», ведь, как мы уже выяснили, он буквально говорит с нашим сознанием на разных «языках». И вот он теперь всегда на страже и на стрёме. И чем дальше, тем больше того, чего бы он мог до оторопи бояться, ведь мир становится всё сложнее и динамичнее.

Впрочем, если бы только это… Естественный для нашего «внутреннего зверька» иерархический инстинкт в нашем мире понятийных представлений и концепций оборачивается для нас самым настоящим проклятьем.

Наш «внутренний зверёк» рассчитан на социальную иерархию в небольшом племени, в деревеньке, где все друг другу, по существу, родственники.

Но понятийная матрица выбрасывает нашего зверька на тротуар шумной улицы в огромном, многомиллионном мегаполисе.

Теперь ему предстоит конкурировать не с братьями и сёстрами, которые мало чем отличаются от него самого, но со всем миром сразу и во множестве символических иерархий – финансовых, общественных, культурных, государственных, этических, религиозных, а теперь ещё и сетевых.

Иерархический инстинкт требует от нас преуспеть во всём, сразу по всем фронтам.

Но как? Это абсолютно невозможно.

В результате мы обречены на вечное страдание от сознания своей неуспешности, несостоятельности, зависимости, ущербности и прочих «недо…».

Гипотетические цели – богатство, популярность, влиятельность и прочие «великие дела» – расцвечены для нас красивыми понятиями, за которыми стоят лишь наши же собственные фантазии о том, каково это. Но откуда нам знать, если мы ещё этого не достигли? Нет, нам кажется, что мы знаем, ведь нам про это рассказывают.

Перед нашими глазами бесчисленные изображения дивного мира социального успеха. Да, это только изображения, но мы наполняем их своими фантазмами, взращёнными на нивах пустых, абсолютно полых внутри понятий – слов, за которыми стоят лишь другие слова.

Впрочем, и в нашем скромном индивидуальном мире наш примитивный – зверьковый – социальный инстинкт находит мириады способов выстрелить себе в ногу…

Люди, с которыми мы общаемся, созданы нашим мозгом: мы общаемся только с их образами в нашей голове.

Так что наши внутренние требования к другим людям обусловлены не нашими реальными отношениями с ними, а лишь взаимной выдумкой.

Какой должна