Дурман Востока: По следам Оруэлла, Конрада, Киплинга и других великих писателей, зачарованных Азией - Давид Хименес

стали приезжать люди в поисках дома Оруэлла. Правда, большинство местных жителей и слыхом не слыхивали ни про него, ни про его книги. Военная хунта, не преуспевшая практически ни в чем, оказалась удивительно эффективной в деле разрушения системы образования. Генералы хорошо понимали, что чем невежественнее люди, тем они послушнее и податливее. Первые туристы являлись с собственными картами и выписками из романа, чтобы попытаться найти места, описанные автором. Им удалось отыскать облупившиеся колониальные особняки «пукка сахибов», старую тюрьму и церковь Святого Павла. Уцелели также офицерское общежитие и Британский клуб. Внезапно сбылась мечта мэрии и жителей Катхи: их далекий, забытый богом уголок Мьянмы превратился в туристический объект, привлекающий международную аудиторию. Местные предприниматели стали открывать новые заведения, разворачиваются целые туристические проекты, появился «маршрут Оруэлла» с брошюрами и указателями. Сложности с тем, чтобы добраться до этих мест, превратились в своего рода преимущество – поскольку добавляли приключению интереса. Поезд от Мандалая до Катхи идет двенадцать часов, то есть его средняя скорость составляет двадцать километров в час. Доплыть на корабле можно только при полной воде, и маршрут этот ненадежен. Вишенкой на торте всей этой оруэлломании стал новый трехзвездочный отель в Катхе, который снабдил номера названиями в честь главных героев «Дней в Бирме»: Флори, Элизабет, Макгрегор… Его хозяин Бран Аунг возлагал большие надежды на свой бизнес. «Я хочу, чтобы наши гости буквально прожили эту книгу», – заявил он в интервью местной прессе.

В попытке придать городу большую атмосферность, власти пытались изыскать средства, чтобы обновить здания, упоминающиеся в романе, в том числе и Британский клуб. Им, однако же, пришлось довольствоваться тем, что в порядок был приведен лишь жилой дом на проспекте Ланмадау, в котором Оруэлл жил в свою бытность полицейским. По случайному – но в литературном отношении перспективному – совпадению в этом доме в наше время также проживал полицейский, только местный. 20 сентября 2019 года здесь, наконец, был открыт музей. Первый этаж украсили фотографиями оруэлловской эпохи, картами, выдержками из романа и портретом Эрика Артура Блэра в форме агента колониальной полиции со стеком в руках. Все уже было готово к приему первых посетителей, которых предполагалось поразить литературными прогулками по Катхе, но тут грянула пандемия коронавируса, разбившая в прах все мечты. Страна закрыла границы, туристы так и не приехали, новые заведения, включая отель Katha, закрылись. На музее тоже появилась табличка «Временно закрыто». Пока все ждали, когда отступит вирус, снова ожило подлинное зло этой страны: военные устроили очередной государственный переворот и остановили демократические реформы, дарившие мьянманцам столько надежд. Снова кровавый разгон уличных манифестаций, снова тысячи человек брошены в тюрьмы, снова диссиденты и историки на виселицах. Лидера местного сопротивления Аун Сан Су Чжи заключили в одиночную камеру. На кадрах, снятых на скрытую камеру протестующими, запечатлены внесудебные казни, видно, как толпу давят техникой, как пытают людей. Страна вернулась в «1984» Оруэлла, человека, написавшего, что общество, построенное на «страхе, ненависти и жестокости», не может существовать вечно.

Мьянманская диктатура делает все, чтобы опровергнуть его слова.

Оруэлл желал бы краха мьянманской военной диктатуры столь же страстно, как желал конца колониализма.

Как и Конрад, он верил, что даже то хорошее, что делают колониальные власти, например развитие инфраструктуры, нацелено только на то, чтобы грабить больше и эффективнее. По этой причине он решил «безоговорочно встать на сторону бирманцев в их борьбе против угнетателей-англичан»[27]. Мысль о том, что авторитаризм оправдан, если угнетенные являются коренным населением, претила ему: «Становясь тираном, белый человек наносит смертельный удар по своей собственной свободе»[28]. Его персонаж из «Дней в Бирме» Джон Флори говорил: единственное, что удалось сделать Великобритании в этих краях, – это принести сюда ветряную оспу и научить местную молодежь пить виски и играть в футбол. Есть одна малоизвестная история, которая хорошо демонстрирует чисто эксплуататорский подход западных держав в их завоеваниях, – история о том, как британцы предали каренов, группу народов, которая помогла союзникам вернуть Бирму после японского вторжения 1942 года.

Карены – христианское меньшинство, проживавшее на севере Мьянмы, – приняли участие во Второй мировой войне в обмен на обещание, что по завершении конфликта им позволят создать свое независимое государство. Карены хорошо знали джунгли, были практически неуловимы и изматывали врага бесконечными засадами. Они создали так называемые паучьи отряды, перемещавшиеся незаметно и атаковавшие внезапно. Британцы и японцы гибли от змеиных укусов, малярии и просто заблудившись в бирманских джунглях, карены же были у себя дома и ничего не боялись. Английские офицеры говорили, что они отважны «и рвутся в бой».

На момент нашей встречи последним выжившим из тех отрядов в двенадцать тысяч человек было около ста лет. Война оставила на них свой след: кто-то оглох, кого-то парализовало. Все они были истощены. Карены на своем опыте познали горечь предательства: после победы над японцами союзники не сдержали слова. Пока британские солдаты возвращались домой героями, карены восстанавливали деревни, разоренные японцами. Их женщины и дети были мертвы. Про их отвагу забыли. Ни капли признательности, не говоря уже об обещанной государственности.

Мне удалось поговорить с кареном по имени Две Маунг (Dwe Maung), одним из выживших «воинов-пауков». Он обитал в лагере беженцев Мае-Ла на границе с Таиландом. Ему исполнилось девяносто два года, и он был очень слаб. Рассказывая мне свою историю, он то и дело весело напевал песню, с которой уходил на фронт убивать японцев:

Услышав буйволова рога зов,

Мы соберемся в бой за родину свою.

– Вот уже шестьдесят лет я все время от кого-то бегу, – сказал карен с такой усталостью в голосе, что мне показалось, будто он сейчас закроет глаза и больше никогда их не откроет.

Через три года после победы над Японией британцы предоставили Бирме независимость. Карены продолжили бороться за свою свободу самостоятельно. Их обрекли на долгие десятилетия войн, лишений и нищеты. Пять тысяч повстанцев 7-й бригады Каренской национально-освободительной армии, лагерь которых располагается с бирманской стороны границы по реке Таунйин, продолжают вести борьбу против бирманских вооруженных сил Татмадау. Я встретился с командиром 101-го каренского батальона Пау До. Ничего, кроме войны, он в своей жизни не видел. В том возрасте, в котором другие дети играют в полицейских и воров, Пау уже убил несколько человек. По его словам, единственное, что изменилось, – это враг. Теперь им стали генералы, то и дело провозглашавшие громкие наступательные операции, которые, впрочем, часто буксовали из-за муссонов, приводивших дороги в полную негодность. Стратегия каренов оставалась прежней. Сражаться как пауки. Прятаться. Атаковать внезапно. И снова прятаться. На плече у Пау До вытатуированы распятье и слова «Бог – это любовь». Как и у многих его солдат, католиков и протестантов, его христианство щедро приправлено анимизмом и верой в лесных духов. Его бойцы – потомки вышедших на покой ветеранов, с которыми я разговаривал в лагере беженцев по ту сторону границы. Когда я упомянул старика Две Маунга, Пау До сказал мне, что знает его:

– Его сын – один из моих людей. Отличный воин.

В мьянманских джунглях все переходит по наследству. Бедность. Война. И даже предательство.

В короткий период открытости – до того как в 2021 году мьянманские генералы снова принялись уничтожать собственный народ, положив начало гражданской войне, – страна стала быстро и хаотично развиваться. В столицу понаехали международные инвесторы, на улицах появились пробки, новые здания разбавили собой пейзаж, пестрящий пагодами. Знакомая мне Мьянма исчезала на глазах: оказываясь в правительственных зданиях в центре Янгона, я больше не видел чиновников, работающих при свете газовых ламп за столами, заваленными свернутыми в трубку, перевязанными шнурком документами, – готовых в любой момент отправиться в другой конец страны. Интернет, до недавнего времени доступный хорошо если одному проценту населения, открыл мьянманцам новый мир. Картины из прошлых путешествий всплывали в моей голове, наполняя