Российский колокол № 2 (51) 2025 - Литературно-художественный журнал

Иван не унимался:

– Ну хорошо. Но откуда вообще тогда зло взялось, если Бог всемогущий такой? А сколько творится беззакония и явной несправедливости на нашей земле! Это как объяснить?

– А ты думал, что Бог создал этот мир таким добреньким, где одно сплошное примирение: и волки сыты, и овцы целы?! – вскинулся Кирилл, – Нет! В этом мире каждому дана свобода делать выбор и нести за этот выбор ответственность. Это не простой, а, я бы сказал, тяжёлый, даже горький дар. Не смотри, Вань, на меня так удивлённо. Но это и великий дар! И делает человек раз за разом свой выбор. И часто бывает, что человек выбирает грех. Нам ли не знать это здесь. Есть те, кто творит все эти беззакония, и те, кто выбирает с этим бороться. А если бы за нас на земле всё Бог делал, кто бы мы были? Вот бил бы Он по башке молнией каждого, кто согрешил, что тогда? Молчишь? А я тебе скажу: тупым, запуганным стадом мы бы были. Стадом, которое боится даже пошевелиться. Только потому, что сверху на облаке сидит Бог, всё видит и сразу наказывает! Не Бог на земле всем распоряжается, пойми. Человек не был бы образом и подобием Божиим, если бы он не имел свободы выбирать. Ты должен участвовать в этом мире, в этой жизни. И зло, которое тебе встречается на пути, должно вызывать в тебе стремление бороться с ним и сострадать несчастным. А все страдания в этом мире – это Его страдания. Это не моя мысль, это один очень мудрый человек сказал, и я с ним полностью согласен. Бог страдает вместе с нами и в каждом из нас.

Кирилл помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил:

– И борьбу со злом каждый должен начинать с самого себя. Так как первое зло – внутри нас. В нас сидят самолюбие, гордость, жадность, зависть, гнев, ревность, обман, малодушие, страх – да многое ещё чего. И такое самое большое зло на земле, как война эта, питается малыми каплями нашего зла, что в каждом из нас есть. А воздерживаясь от зла, мы остаёмся с Богом. Как бы тебе это объяснить? Смотри, есть телесные болезни. И если их не исцелить, то они смертью твоему бренному телу грозят. Но неисцелённые болезни души, когда она злом охвачена, могут привести к гибели самой души. Но нигде, Вань, ни в одном Писании не сказано, что если приходит враг, то народ должен просто, уповая на милость Божию, ничего не делать, упасть на землю и ждать чуда. Нет, он тогда дождётся, что враг просто растопчет его жён и детей. Поэтому я так понимаю: надо не философствовать над злом и страданием, а сострадать, помогать, действовать. Кто живёт, тот борется. Бог дал человеку такой трудный путь.

Монах напомнил Ивану, что во все времена, с самого крещения Руси князем Владимиром, Отечество защищали русские православные воины. Шли в бой с молитвою. Православная церковь всегда благословляла воинов сражаться с врагами Отечества «не щадя живота своего».

Сильное впечатление произвёл на Ивана рассказ Кирилла о воине-монахе Пересвете, погибшем в поединке перед Куликовской битвой. Пересвет, чтобы одолеть могучего и до того дня непобедимого поединщика Челубея, снял с себя кольчугу и выехал на поединок без защиты, в одной схиме. Когда сошлись они на сече копьё на копьё, то длинное копьё Челубея прошло насквозь через грудь Пересвета. Только так Пересвет смог приблизиться к противнику и поразить его своим копьём.

Александров говорил Ивану, что наш славный и непобедимый полководец Александр Суворов наставлял своих солдат: «Без молитвы оружия не обнажай, ружья не заряжай, ничего не начинай!»

Кирилл часто молился. Иван, находясь рядом с ним, слышал его размеренный шёпот и запомнил слова его простой и удивительной молитвы. Никогда он не слышал ничего подобного. Слова эти отпечатались у него в памяти, и иногда Иван невольно повторял их:

«Спаситель мой, Владыка Господи! Ты положил за нас душу Свою, чтобы спасти нас. Ты сподобил меня, грешного, служить моей Родине, выполнять долг защитника Отечества! Ты заповедал и нам полагать души своя за друзей наших, за близких нам.

Радостно иду я исполнить святую волю Твою и положить жизнь свою за Отечество. Полагаюсь всем своим существом, сердцем и духом на святую волю Твою.

Пресвятая Богородице, сохрани мя под кровом Твоим.

Молю Тебя, Человеколюбче Господи, чтобы рука моя и оружие были направлены на правое дело и чтобы не стать мне, страстному и грешному, орудием зла и неправды. Все ниспосланное Тобой научи принимать с терпением и кротостью…

Молю Тебя управить меня во всех испытаниях, тяготах и опасностях, которые выпадут мне на долю. Вооружи меня крепостию и мужеством на одоление врагов наших и даруй мне умереть с твёрдой верою и надеждою вечной блаженной жизни в Твоём Царстве. Даруй мне благополучно пройти их и целым и здравым возвратиться домой. Ибо Тебе принадлежит милость и спасение, и Тебе славу воссылаю, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне, присно и во веки веков. Аминь».

Иван чувствовал, что сами слова этой молитвы содержат ответы на многие его вопросы.

Он вдруг осознал, что эти вопросы были у него всегда. С самого раннего детства, со школы он вместе со своими сверстниками воспитывался строго на «материалистических» принципах. Любая «вера в Бога» исключалась. К священнослужителям – «попам» – формировалось в лучшем случае ироническое отношение.

В семье к этой теме тоже всегда было насторожённо-нейтральное отношение. Родители в церковь не ходили. Не ходили туда и бабушка с дедушкой, хотя они были верующими людьми.

Как-то в детстве Иван спросил у отца:

– Пап, а Бог есть?

Отец не смог ему твёрдо ответить. Сказал только, что вопрос этот непростой и всё тут зависит от того, что люди понимают под таким словом – Бог.

Больше на эту тему ни он с отцом, ни отец с ним не заговаривали. Но тем не менее с самых ранних лет через отдельные фразы, через множество слов, связанных с этим, которые использовались постоянно в быту, Иван неуловимо проникся хоть и не вполне осознанным, но всё же уважением к Богу. Через обычные слова, которые он сам употреблял, которые машинально, не задумываясь, произносили все вокруг, в него проникло осознание тайны. И веры в безусловное существование чего-то большого там, «наверху», над всеми, над землёй. Сверх всего.

Эти повседневные слова были: «Слава Богу», «Не дай Бог!», «Господь с тобой», «Ради Бога» и многие другие, слышимые им постоянно с детских лет. Хоть это и было упоминанием имени Божьего всуе, что считалось у верующих грехом, но именно они, эти простые слова, и внушили ему, что Бог есть и что Он всегда рядом.

Открыто о Боге с ним разговаривала только бабушка, мамина мама.

Из детских воспоминаний Иван не помнил точно, в подробностях её рассказы, но запомнил, что бабушка сильно любила Бога и почему-то опасалась Его гнева.

Она в своё время настояла на том, чтобы Ивана крестили. Делалось это скрытно. Иван был совсем ребёнком и помнил всё это смутно. Они долго ехали в какую-то деревушку под Сталинградом, сначала на автобусе, потом по самой деревне на телеге, в которую была запряжена лошадка. Лошадка ему запомнилась. Она была низкорослой, коренастой, со спутавшейся, в прилипших репьях серой гривой.

Помнил, как удивительно празднично и нарядно было в самой церкви. Бородатый батюшка с кроткими и серьёзными глазами долго что-то говорил ему, маленькому Ване. Он ничего не понял из его слов, но сильно оробел и делал всё, о чём его просили.

Потом бабушка тихо, но очень серьёзно попросила его никому не рассказывать о том, что его крестили. Он долго держал данное ей обещание. Рассказал об этом только несколько лет спустя другу Сашке по большому секрету. Это случилось, когда Иван давно уже был пионером. Из памяти его начали стираться воспоминания о крещении.

В тот год очень долго и сильно болела бабушка, и они давно не виделись.

Как-то утром в воскресенье, когда он спал в своей комнате, его разбудили голоса. Кто-то приехал к ним. Это была бабушка! Она