Записки сестры милосердия. Кавказский фронт. 1914–1918 - Х. Д. Семина

Стали стрелять… Как-то утром мама разбудила меня и сказала: “Маруся, я пойду и узнаю, где ваш папа… Добровольцы грузятся на пароходы. Если наш папа там, я приду за вами, и мы уедем отсюда с папой”. Она ушла. Когда мы с братом проснулись, мамы еще не было дома. Я дала брату хлеба, и мы стали играть. Потом мы вылезли из окна. Дверь была заперта на замок. Мы стали играть во дворе. Потом брат стал плакать и просить есть. Я его посадила на окно и сама влезла в комнату. Мы поели, и брат заснул. Потом пришла ночь… Мамы все еще не было. Потом и я заснула. Когда проснулась, было солнце. Я дала кусок хлеба брату. Мы вылезли опять через окно и стали искать маму. Но ее никто не видел. Мы сидели на улице и плакали! Брат просил есть. Но хлеба больше у нас не было. Какая-то женщина, проходя мимо нас, сказала: “Ваша мать уехала в Константинополь. Она нашла вашего отца! Он был ранен. Пароход отошел от пристани раньше времени и увез много женщин, которые пришли искать своих мужей. И ваша мать тоже… Но она скоро вернется обратно…” Мы не стали больше лазить через окно в нашу квартиру. Там не было хлеба больше… Мы спали сначала на дворе, а потом – где нас застанет ночь! Брат все время плакал и просил есть. Я просила у прохожих копеечку, а иногда мы ходили по дворам и просили хлеба. Когда у нас был хлеб, мы уходили за город, на берег и там весь день спали и купались… Иногда и ночью оставались там же… Скоро я забыла, где наша квартира. А мама наша нас не искала больше, и мы не знали, где она. У брата живот стал большой, и он не мог ходить… Только все просил есть. Как-то я проснулась на берегу и увидела, что около нас сидит солдат!.. Страшный, бородатый весь… Он смотрел на меня!.. “Ты что тут делаешь?” – спросил он меня. “Мы спим тут!..” – “А это кто? Чей это ребенок?..” – “Мой брат”. – “Где ваша мать? Где вы живете?” – “Да нигде!.. Вот сидим тут. А на ночь уходим в город. Иногда и ночуем здесь…”»

Она рассказала ему, что мать уехала куда-то на пароходе… Теперь они остались одни.

«Дяденька, дай кусочек хлеба… Мы голодны!» – попросила девочка. «Ладно!.. Что, есть хочешь?.. Вот что, девчонка! Ты вот покарауль мою сумку да одежду. А я выкупаюсь. А потом дам вам хлеба и денег…» Солдат разделся, но, прежде чем идти в воду, сказал: «Ты смотри у меня, сволочь!.. Если убежишь с моими вещами, догоню и убью и тебя, и твоего брата… А выкупаюсь, дам вам денег и хлеба. Слышь?! Сядь вот на сумку… Стереги ее…»

Солдат был рыжий и весь заросший волосами. Брат проснулся и с ужасом смотрел на страшного человека, не смея даже плакать и просить еду. Он только крепко прижался к сестре… Когда солдат полез в воду и стал купаться, мальчик заплакал и стал просить хлеба. «Подожди! Вот дяденька выкупается и даст нам много хлеба… Подожди, не плачь…» А тот в воде фыркал, плескался, тер себя песком. Но далеко в воду не заходил и кричал сидевшим на берегу детям: «Вша совсем заела… Вот сколько ее – стервы!.. В кожу впилась, и песком ее не ототрешь никак». Наконец он вылез из воды. Столкнул девочку, сидевшую на его сумке, и сам лег греться на солнце…

«Так ты говоришь, что мать твоя уехала на пароходе, – сказал солдат, приподнимая голову. – А я вот сколько дней хожу по берегу, а выкупаться все не мог! Не на кого сумку было оставить… Сумка-то моя драгоценная… На-ко, погляди, сколько там денег и золота…» – Он лег на бок, вытащил сумку из песка, развернул шнурок, которым она была замотана, вытащил из сумки смятую газету, развернул ее и показал толстый пакет. «Вот видишь? Это всё деньги! А вот и золото. – Он вытащил часы с цепочкой, и еще часы, и еще… – А вот это на руку надевается!.. А это вот в уши. А вот брошка!.. Вот еще брошка…» – «Дяденька, дай хлеба! Брат есть просит», – попросила девочка. «Хлеба?.. У меня нет хлеба… Ну, погоди… Вот пойдем в город, так я вас накормлю там…» Он уложил все свое богатство обратно в сумку, завязал крепко шнурком, оглянулся, зарыл сумку слегка в песок и еще раз посмотрел кругом. Не видя никого, протянул голую волосатую руку к девочке и потянул ее к себе…

Когда девочка пришла в себя, брат плакал… Солнце стояло высоко и жгло немилосердно. Она приподнялась и с ужасом посмотрела кругом… Но страшного человека-зверя уже не было… Он ушел.

После этого дня девочка с братом не уходили далеко от города. Большую часть дня сидели в порту около пристани и смотрели на приходящие и уходящие пароходы… Все еще ждали мать… Спали тут же около пустых бочек или складов (теперь уже пустых). Однажды утром девочка проснулась и увидела, что ее маленький брат не просыпается и не шевелится. Она долго сидела около него, потом уходила и снова приходила… Но брат так и не проснулся. Одну ночь она спала около мертвого брата… Но потом ушла и забыла о нем… Ей хотелось попасть на пароход и поехать – всё равно куда!.. А вдруг найдется мама… Один раз она забралась на пароход, который ее привез в Румынию. Там ее не выпустили на берег и привезли обратно в Одессу. Точно таким же образом она забралась на пароход, шедший в Батум. Теперь она живет у добрых людей…»

Город стал пустеть… Там, где еще недавно было оживление, где все говорили только о курсе валюты и расценке денег, теперь почти пусто. Комиссионные магазины закрылись, только в больших пустых окнах валяются обрывки газет, тряпки… На улицах не видно больше черномазых солдат под ручку с русскими девушками. В ресторанах и театрах опустело. Многие и совсем закрылись. Торгуют только те, что продают простую еду. Рынок оживлен не меньше, чем раньше «биржа». Все, у кого еще есть, что продать, несут свой товар на базар и меняют там прямо «с руки»… Часто меняют его на хлеб, мясо или масло. Продукты первой необходимости на деньги больше не продают, а меняют на одежду, обувь… Все как-то присмирели и притихли. Даже не слышно разговоров о визах и отъезде. В городе остались только «обреченные», которым