Другими словами. Тайная жизнь английского языка - Ольга Богданова

Изначально такие женщины считались эталонами благородных леди, но со временем слово обросло более негативными коннотациями, начав обозначать любопытных старух, вечно сующих свой нос в чужие дела, увековечившись в романах Дороти Сайерс и Агаты Кристи. Когда на рубеже XX века в моду вошли современные представления о семье и браке, «старые девы» стали подвергаться еще более резкой критике. Больше мемов досталось, пожалуй, только «синим чулкам».

«СИНИЕ ЧУЛКИ» И МИЗОГИНИЯ

История «синих чулок» сама по себе достойна отдельного рассказа, и тем более удивительно, что хотя сейчас этот термин стойко ассоциируется со старой девой, изначально он относился… к мужчине.

Хотя одно из первых упоминаний о синих чулках появилось в 1638 году, сам термин не получил широкого распространения до 1700 года. Слово начало применяться к интеллектуальным, эмансипированным женщинам и относилось к обществу литераторов обоих полов. Литературные общества Англии в тот период находились под сильным влиянием французских салонов, известных как Frenchbas bleu.

Одним из самых известных литературных салонов Лондона в то время был салон Элизабет Монтегю, социального реформатора, литературного критика и писательницы. Она была замужем за Эдвардом Монтегю, весьма влиятельным человеком, который владел многочисленными угольными шахтами и был внуком второго графа Сэндвича. На тот момент ей было двадцать два года, а ему за пятьдесят. Конечно, имея старого мужа, который был уже недостаточно молод, чтобы делать детей, но еще недостаточно стар, чтобы сделать ее вдовой, у нее оставалось много свободного времени для бурной общественной деятельности. После замужества Монтегю стала радушной хозяйкой, организующей светские мероприятия, в том числе пышные литературные собрания и приемы. По тем консервативным временам, принижавшим женский интеллект, эти собрания были довольно радикальными. Монтегю и ее сторонницы считали себя добродетельными сторонницами искусства, утонченной и интеллектуальной беседы, обычно за чашечкой чая.

Согласно одной из легенд, название общества произошло от грубых синих камвольных чулок Бенджамина Стиллингфлита, выдающегося ботаника, переводчика и писателя, видного члена этого кружка. По-видимому, он был слишком беден, чтобы покупать себе в нужном количестве черные шелковые чулки, которые в то время требовались для принятого в обществе формального костюма. Из-за этого члены клуба в шутку прозвали его «Синим чулком». Таким образом, прозвище «синий чулок» первым получил мужчина, а сам кружок в честь него стали иронически называть «Обществом синего чулка».

Томас Роулендсон «Распад клуба синих чулок» (1815)

Несмотря на многочисленные достижения этого кружка, который помогал талантливым женщинам творчески самореализоваться, к 1790 году общественное мнение о «синих чулках» резко изменилось. Этот негативный переход был наглядно проиллюстрирован знаменитой гравюрой Томаса Роулендсона «Распад клуба синих чулок». В этом сатирическом произведении женский кружок изображен сборищем сварливых женщин, сцепившихся в такой ожесточенной драке, что от былой женской солидарности не осталось и следа. К этому времени новая волна женоненавистничества в обществе снова расцвела во всей красе, и критика женского общества стала обычным явлением, а термин «синий чулок» приобрел стойкую негативную коннотацию, став синонимом мужеподобной, неухоженной, непривлекательной женщины, которая пренебрегала домом и семейными обязанностями.

Что хорошего быть синим чулком. Синий чулок… Черт знает что! Не женщина и не мужчина, а так середка на половине, ни то, ни се.

Чехов А. П. «Розовый чулок»

Особо жесткой критикой «синих чулок» отметился широко известный в узких кругах эссеист Уильям Хэзлитт, написавший в одном из своих эссе: «Синий чулок – самый одиозный персонаж в обществе… она тонет там, где ее поместили, как яичный желток, на дно, и уносит с собой грязь». Другие видные романтические фигуры своего времени, такие как лорд Байрон и Сэмюэль Кольридж, также не преминули подхватить тренд, отметившись высмеиванием «синих чулок» в своих произведениях из-за того, что новый тип эмансипированной женщины не отвечал их романтическому идеалу, еще больше закрепив в языке уничижительное отношение к женскому кружку. Что говорить, женщинам всегда было сложно. Даже с точки зрения своего значения в английском языке.

Цветовые метаморфозы

С понятием цвета всегда были большие проблемы. Начиная с винно-красного моря, зеленого меда и фиолетовых овец у Гомера, представление о цвете все время менялось. Откроешь ли скандинавские саги, или «Илиаду» Гомера, и сразу начинаешь задумываться, а не страдали ли древние греки какой-то особой формой дальтонизма? Уж слишком часто они совсем не различали цвета.

Отсутствие слов для определения того или иного цвета, их неточность и эволюция во времени, а также частота употребления и особенности лексической структуры всегда представляли особый интерес для этимологии.

ЧЕРНО-БЕЛЫЙ ПАРАДОКС

Расизма в средневековой Англии не было. Потому что разницы между черным и белым никто не видел. Открой Оксфордский словарь английского языка, и он нехотя признает, что: «в среднеанглийском языке часто возникает сомнение, означает ли blac, blak, blake „черный, темный“ или „бледный, бесцветный“, а фамилия Блейк может означать либо „тот, у кого бледный цвет лица“, либо „тот, у кого смуглый цвет лица“».

Понять логику здесь совершенно невозможно, но мы попытаемся.

Связующими понятиями между этими значениями являлся, как ни странно, огонь. Давным-давно существовало германское слово blac означавшее «яркий», «сияющий», «светлый». Древние люди не могли разобраться, что же на самом деле считать сожженным – темный цвет сажи или отсутствие цвета как такового у белого пепла. В древнеанглийском языке black использовался для обозначения темнокожих людей. Латинское же слово niger имело множество переносных значений («мрачный», «несчастливый», «плохой», «злой»).

В английском языке черный был цветом греха и печали. Со времен Средневековья черный цвет имел коннотации мрачности, плохого предчувствия и гнева, а со времен Шекспира он ассоциировался со злом. Черный кот был символом неудачи и считался спутником ведьм. С XV века различные типы официальных книг были известны как черные книги, особенно те, что использовались для записи проступков и наказаний.

Самой известной черной книгой (Liber Niger) считается средневековая рукопись, которая имеет большое значение в истории ордена Подвязки. Этот манускрипт был заказан королем Генрихом VIII в начале XVI века и содержал самую раннюю запись из сохранившихся статутов, правил и положений ордена Подвязки, самого престижного рыцарского ордена в Англии. Черной она была названа из-за своего черного бархатного переплета, украшенного золотой подвязкой и розой Тюдоров.

Рукопись эта была полностью написана на латыни и отличалась изысканной каллиграфией, а также замысловатыми иллюстрациями, изображающими сцены из жизни святого Георгия, покровителя ордена Подвязки. Генрих VIII был страстным сторонником этого рыцарского ордена и проявлял большой личный интерес к его делам. Он был полон решимости поднять статус ордена и продвигать его репутацию оплота рыцарства и знати. Таким образом, черная книга служила всеобъемлющей записью истории, уставов и традиций ордена.

Из относительной немилости черный цвет вышел примерно в начале XX века с легкой руки Коко Шанель после легендарной фразы «Когда я найду цвет темнее черного, я надену его, но до тех пор я ношу черный» не сделала черный цвет символом моды. Производитель автомобилей Генри Форд не был мотивирован ни одной из этих ассоциаций, когда сказал о своей модели T Ford: «Любой покупатель может заказать автомобиль, окрашенный в любой цвет, который он хочет, при условии, что он будет черным». Такая любовь к черному цвету объяснялась тем, что эта краска сохла быстрее, чем любая другая.

Как ни странно, но не все вещи, называемые черными, имеют черный цвет. Например, черный ящик самолета на самом деле оранжевого или красного цвета – потому что яркий цвет проще найти после крушения самолета. А свое название он получил благодаря своим французским создателям. Данные в те времена фиксировались с помощью тонкого луча света и обычной фотопленки, поэтому конструкторы выкрашивали ящик в черный цвет, чтобы случайно не засветить пленку. Все так привыкли называть ящик черным, что никакого противоречия это не вызвало.

РОЗОВЫЙ –