Конде Наст. Жизнь, успех и трагедия создателя империи глянца - Жером Каган

Ниспосланный свыше Кроуниншильд

В конце 1913 г. Конде Наст засомневался, не слишком ли далеко зашли его амбиции в стремлении к экспансии. До сих пор все его инициативы приводили к блестящему успеху: развитие Home Pattern Company, выкуп журнала Vogue, взятие под свой контроль издательских компаний House & Garden и Travel… Его зарплата не только вернулась на уровень 1907 г., года, когда он покинул журнал Collier’s, но уже на четверть превзошла его, достигнув колоссальной суммы в 50 000 долларов в год. Он обеспечил себе положение в обществе, где его считали одним из самых влиятельных людей на Манхэттене, он был членом семи самых элитарных клубов города.

А что касается его личной жизни, даже если его брак начинал дышать на ладан, он был женат на вхожей в лучшие дома Восточного побережья женщине и был отцом двух обожаемых им детей. И благодаря Клариссе он только что переехал в великолепную квартиру неподалеку от Брайант-парка. Действительно, причин быть довольным собой было в достатке. Но что станется с Vanity Fair, его последним приобретением? К счастью, то самое вмешательство судьбы, которое называют случайностью, снова будет благоприятствовать ему.

В одном из модных заведений, которые посещает Наст, если не находится в своем офисе, он встречает Фрэнка Кроуниншильда. Этот элегантный мужчина, полиглот, образованный, остроумный – один из прекрасных образчиков светских людей, которые нарасхват в Нью-Йорке, Париже или Лондоне. Он родился в Париже, его родителями были американцы, выходцы из лучших семей Новой Англии, воспитывался он в Риме, и постепенно в разных странах он завязал дружеские отношения, которые сумел сохранить спустя много лет. Таким образом он был в курсе самых горячих новостей планеты: что забавляет европейские дворы, о чем шепчутся в театральных коридорах, чего нельзя говорить в присутствии такого-то художника с обидчивым нравом и что замышляется в «Овальном кабинете». Всегда пребывая в веселом настроении – воспитанный человек не позволит своим собеседникам заподозрить, чем он обеспокоен, – он в 41 год похож на озорного ребенка, прочитавшего все книги и посетившего все музеи. Поэтому, когда Конде Наст рассказывает ему о сложностях, с которыми он столкнулся со своим новым изданием, Кроуниншильд дает ему всего один совет: избавить журнал от всего, что касается моды, и информировать читателей – в тоне шутливой беседы – о том, о чем говорят за ужином: светские сплетни, искусство, спорт, театр, не забывая о юморе!

Самым большим талантом Наста, исключая его удивительное умение считать, была способность доверять другим то, чего сам он делать не умел. Так, получив обещание удалить слово Dress из названия журнала, Фрэнк Кроуниншильд, вращавшийся уже десять лет в журналистских кругах, стал главным редактором нового Vanity Fair, иллюстрированного журнала, который оставит свой след в душах нескольких поколений американцев.

Тон был задан его первой же редакционной статьей:

Если журнал Vanity Fair в своих редакционных предпочтениях должен подчиняться некоторым принципам, то я назову два главных из них. Первый – это вера в прогресс и надежды, которые дает жизнь в Америке. Второй – это обязанность сообщать об этом прогрессе с восторгом, достоверностью и занимательностью… Не было такого момента в нашей истории, когда чудо и разнообразие американской жизни были бы так насыщены вдохновением, и, несомненно, поэтому повсюду встречаются переполненные смелостью, оригинальностью и талантом молодые мужчины и женщины, заслуживающие того, чтобы вы познакомились с ними. В частности, это как нельзя более справедливо звучит применительно к искусству… Позвольте мне привести пример, показывающий, как в последнее время изменилось американское общество. Я имею в виду то, что в нем все больше и больше растет спрос на удовольствия, счастье, салонные танцы, спорт, прелести сельской жизни, смех и радость в любых ее проявлениях. Отныне журнал Vanity Fair постарается быть таким же радостным, как мы все. Журнал будет публиковать юмористические страницы и выскажет свое мнение о театре, разных видах искусства, литературе, спорте, о беспокойной, возбуждающей и такой интересной жизни нашего времени с решительно оптимистической точки зрения, иными словами, с сатирической точки зрения, весело и смешно…

А что касается читательниц, то мы намерены предложить им нечто такое, что, насколько мы можем судить, никогда не предпринималось ни одним американским журналом. Мы рассчитываем обратиться к их интеллекту. Нам действительно хочется верить, что они в своих лучших проявлениях являются созданиями, способными к умственной деятельности. Мы даже пришли к выводу, что именно они привносят в современную литературу все то, что в ней есть самого оригинального, самого возбуждающего и самого притягательного. Также мы решительно заявляем здесь, что являемся ярыми сторонниками феминизма.

Каким смелым кажется этот текст, напечатанный в журнале, название которого давило на него тяжким грузом; он, словно пилигрим Джона Баньяна, сумел проложить себе путь среди искушений этого мира! Это был подлинный гимн радости, жизни и женщинам. Поверить только, что в начале 1914 г., в эпоху, названную Безумными годами, кто-то в Соединенных Штатах опередил время и уже стал хозяином Манхэттена. И не тот ли дух оптимизма через какие-нибудь десять лет соблазнит французов, когда они откроют для себя джаз, коктейли, фокстрот, голливудские фильмы?

В статье под названием «Америка глазами Франции» Бернар Фаи, профессор литературы и американист, как будто вторит этим словам издалека, говоря об энтузиазме и довоенных высказываниях Фрэнка Кроуниншильда:

Сейчас во Франции наблюдается своеобразная мода на все американское. Мы на самом деле были очень несчастны в последние пять лет. Мы нуждались в счастье, а единственный народ, владеющий им в этот момент бесконечного процветания, – это американцы.

«Робин Гуд» – глупый и скверный фильм, но в нем есть тот самый жизненный пыл, ощущение которого возбуждает нас больше, чем волнующие ароматы весны. Счастье Америки – это отнюдь не счастье триумфа, разбоя, тщеславия или незапятнанной красоты, это простое и непосредственное счастье – своего рода свет, сияющий вокруг этого континента и озаряющий его, и он ослепляет нас, когда нам хочется взглянуть на него. Как это далеко от нашего культа страдания и тревоги! В такой момент, как теперь, когда наша душа устала от самой себя и собственных волнений, зрелище этого счастья, несомненно, кажется нам самым завораживающим выражением красоты и как ничто другое придает нам силы.

Нет никаких сомнений в том, что французских читательниц Vogue тоже соблазнил дух молодости и счастья, которым повеяло с Дальнего Запада.

Праздник моды

Сегодня в конторе на улице Эдуарда VII у всех