Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии - Майкл К. Джонс

Определенная часть населения также не обратилась в бегство: люди решили не покидать город и заняли подвалы и убежища. Изменилась и моральная атмосфера: на смену массовой панике пришла мрачная решимость. Город продолжал жить».

Валентина Крутова вспоминает об этом дне так: «Магазины были брошены и остались открытыми. Тысячи людей пытались бежать из города во всех направлениях, куда они только могли. Но многие оставались. Мы надеялись, вопреки всему, что Сталинград не будет окружен».

Массовое бегство было спровоцировано неожиданным исчезновением со сталинградских улиц работников милиции и НКВД. Куда же могли подеваться все сотрудники органов? Ключ к объяснению этого ошеломляющего события можно найти в том, что происходило на Орловском выступе, на северо-западе Сталинграда, где русские войска отчаянно пытались разорвать немецкий коридор к Волге.

Орловский выступ

Владимир Туров сражался на Орловском выступе. Быстрое немецкое продвижение к Волге 23 августа ошеломило его: «Я увидел в небе огромное количество вражеских самолетов, летящих к городу. Неожиданно к головной части нашей маршевой колонны вырулил черный правительственный автомобиль. Из него вышел человек, и я его сразу узнал по кадрам, виденным прежде в кинохронике. Это был Георгий Маленков, секретарь ЦК и один из ключевых членов Ставки. Как командир пехотного батальона, я подошел к нему, ожидая получить решительный приказ и четкие инструкции, какие действия предпринимать в связи с развивающимся немецким наступлением. Вместо этого Маленков спросил: «Где враг?» Я был поражен. На что нам оставалось надеяться, если он, столь крупный руководитель, не имел понятия о том, что происходит?»

Дальнейший разговор с Маленковым – одной из ключевых фигур в сталинском руководстве – начинал походить на фарс. Сначала Маленков указал на небо и удаляющиеся немецкие самолеты. «Видишь вражескую авиацию? – сказал он растерявшемуся Турову. – Я думаю, это означает, что враг прорвался на каком-то участке». Туров не знал, что на это ответить. Но Маленков тут же принял более авторитетный вид. Эффектно указав рукой на неприметный клочок земли, он приказал: «Немедленно создай линию обороны. Твоя задача – не позволить врагу достигнуть Сталинграда! Ясно?» Машина Маленкова укатила, быстро набирая скорость.

«Не могло быть ничего менее ясного, – добавляет Туров. – Я вернулся к сослуживцам, и мы обсудили странный визит. Сообща мы решили, что ситуация вполне анекдотична».

Туров и его бойцы не знали, что делать. Они не исполнили оторванный от действительности приказ Маленкова и, как только их достигли слухи о немецком продвижении к Волге, стали медленно отступать к Сталинграду. Перед ними появилась другая черная машина. В ней был полковник Сараев, командир городской 10-й дивизии НКВД.

«В этот критический момент Сараев смог взять ситуацию под контроль, – отмечает Туров. – Его слова были ясны и решительны. Он приказал нам двигаться в Орловку, окапаться там, а затем попытаться прорвать немецкий коридор».

В это время в городе находилось крайне мало солдат Красной Армии. Большинство из них по-прежнему отступали от Дона, и Сталинград был защищен полками НКВД и наскоро укомплектованными батальонами из рабочих. Сараев нашел выход из создавшейся ситуации. Он усилил войска Турова частью своих временных формирований и организовал их совокупными силами линию обороны вокруг Тракторного завода.

Туров продолжает: «24 августа нашей группе было приказано отрезать немецкие войска, достигшие Волги. Но враг упредил нас, начав бомбардировку нашей пехоты. Было невозможно выбить немцев с позиций. Тогда 27 августа к остаткам нашего полка Сараев послал дополнительные батальоны, организованные из рабочих, и войска НКВД. Мы атаковали врага снова и на этот раз почти выбили его. Мы захватили серию высот и были практически у цели. Нам были видны советские армии на другой стороне коридора, которые находились всего в километре от нас. Но затем немцы снова начали массированную воздушную атаку, и мы не смогли продвинуться дальше, хотя нам оставались считаные метры».

Казалось, что еще один, последний рывок позволит перерезать коридор и окружить немецкие войска на Волге. 28 августа Сараев рискнул снять из Сталинграда остатки частей НКВД и милиции и направить их на усиление войск Турова в Орловке. В нервной атмосфере Сталинграда жители неправильно интерпретировали происшедшее. Неожиданное отбытие НКВД было воспринято как доказательство того, что город на грани окружения врагом. «По счастью, паника охватила не всех, – рассказывает Даллакян. – Но улицы Сталинграда стали практически безлюдными».

Несмотря на то что массовое бегство из города не упоминается в официальных советских источниках, именно оно способствовало усилению защиты Сталинграда. 29 августа 124-я бригада Сергея Горохова была спешно направлена в Сталинград и сразу после переправы направлена на оборону Тракторного завода и прикрытие города с севера.

Северная группа Горохова

«Сергей Горохов сумел стабилизировать нашу оборону в северной части Сталинграда, – рассказывает Мережко. – Он принял командование войсками на Тракторном заводе и Орловском выступе, где в полной мере проявил свои способности, необходимые, чтобы сплотить бойцов и настроить их сдержать натиск врага».

Горохов был жестким, но справедливым. На фронте было известно его личное мужество, и войска были преданы ему. Евгений Куропатков описывает, к сколь значительному эффекту привела смена руководства: «В начале сентября я прибыл в Сталинград. Я отвечал за обеспечение нашей дивизии и направился с докладом к ее командиру Василию Иванову. Первыми его словами в мой адрес были: «Если ты провалишь хоть одну операцию, я лично расстреляю тебя». Так состоялось наше знакомство. Но откуда мне было брать боеприпасы? Снабжение армии было практически прервано из-за действий немецкой авиации. Ситуация казалась абсолютно безнадежной».

Но дальше тон рассказа Куропаткова меняется: «Когда нас передали группе Горохова, все кардинально изменилось. Нам по-прежнему отчаянно не хватало боеприпасов и многого другого, но Горохов, в отличие от Иванова, не обвинял и не угрожал нам. Вместо этого он руководил, подавая личный пример, и при виде его невероятной смелости в каждом пробуждалась решимость. У нас не было надежных укреплений, и противник с возвышенности рынка мог видеть как на ладони наши позиции. Но Горохов не собирался их сдавать, он буквально излучал уверенность, что мы выстоим».

Горохов вдохновил своих людей на то, чтобы контратаковать и отбить небольшой район северного пригорода – Спартановку, прикрыв на этом направлении подступы к Тракторному заводу. Капитан Цибулин, командовавший 1-м стрелковым батальоном 124-й стрелковой бригады, руководил этой атакой. Когда Чуйков был назначен командующим 62-й армией, он оценил храбрость Цибулина, представив его к ордену Александра Невского. Так капитан Цибулин стал одним из двух первых кавалеров этого ордена во всей Красной Армии.

«Мы были твердо убеждены, что выстоим, – повторяет Куропатков. – Чуйков позднее смог укрепить эту уверенность