Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии - Майкл К. Джонс

овладеть точной картиной происходящего в городе – он всегда требовал этого от себя как от командующего. За время летнего отступления по степи ему встречались генералы, которые строили грандиозные диспозиции и направляли солдат в бой, не разобравшись в окружающей обстановке. В результате подобных действий гибли тысячи. Чуйков не хотел столь неоправданно рисковать жизнями своих бойцов. И вот что он говорил: «Я слушаю Крылова [начальника штаба армии], одновременно изучая его рабочую карту, отметки и стрелы на ней, хочу войти в курс происходящих событий… Американцы говорят: «Время – деньги». В обстановке тех дней можно было бы сказать: «Время – кровь»; ведь за упущенное время придется расплачиваться кровью наших людей».

Руководство 62-й армии

Чуйков оказался третьим за лето командующим заново сформированной 62-й армии, но он был первым, кто произвел истинное впечатление на своих солдат. Владимир Колпакчи был смещен во время боев на Дону в конце июля, побыв командующим всего несколько недель. Евгений Куропатков так говорит о нем: «Только сегодня я могу назвать имя нашего первого командующего, а тогда я не был даже уверен, что у нас вообще есть командующий. Мы слышали упоминание фамилии Колпакчи – и это все, мы ничего о нем не знали. С точки зрения рядового солдата, он не имел фактически никакого влияния на армию, которой должен был командовать».

Колпакчи был замещен Лопатиным. «Это снова было для нас лишь фамилией, – продолжает Куропатков. – Казалось, что и он не оказывал сколь-либо значимого влияния на действия армии. Мы не ощущали его руководства и даже присутствия».

Все изменилось, когда командование принял Чуйков. «Не было никаких официальных объявлений, но мы узнали о назначении Чуйкова по «солдатскому телеграфу», – вспоминает Куропатков. – Эта новость подняла наш дух. Наконец что-то изменилось, и нам дали кого-то, кто мог действительно руководить нами. Мы начали верить, что сможем прекратить отступление в Сталинграде».

При этом необходимо понять, в сколь сложной ситуации оказался Чуйков. Он был вызван на Сталинградский фронт утром 12 сентября 1942 года, и ему предложили должность командующего 62-й армией. Позднее Чуйков вспоминал обстоятельства разговора с Хрущевым и Еременко: «Немцы решили взять город любой ценой. Мы не сдадим и не можем сдать его им, мы не можем отступать дальше, отступать некуда. Командующий 62-й армией генерал Лопатин не верил, что его армия сможет удержать город. Вместо битвы не на жизнь, а на смерть ради того, чтобы удержать продвижение врага к Волге, он отводил части. Поэтому он был смещен со своего поста».

Чуйкову был задан вопрос, как он понимает свою задачу, и он ответил: «Мы не можем сдать город врагу, потому что он чрезвычайно значим для нас, советских людей. Его потеря подорвет национальный дух. Все возможные меры будут предприняты, чтобы предотвратить падение города».

Чуйков заканчивает пророческими словами: «Я клянусь стоять насмерть. Мы защитим город или погибнем, защищая его».

Так выглядело описание этого разговора в мемуарах Чуйкова, написанных в хрущевскую эпоху. Однако во время битвы за Сталинград он с большей прямотой описывал происшедшее журналисту Василию Гроссману: «Еременко и Хрущев сказали мне:

– Ты должен спасти Сталинград. Что думаешь об этом?

– Так точно.

– Нет, здесь мало следовать приказу. Что думаешь на самом деле?

– Это означает погибнуть, и мы погибнем».

Гамлет Даллакян, служивший в штабе Еременко и Хрущева в то время, отзывается о назначении Чуйкова следующим образом: «В сравнении с Колпакчи и Лопатиным он был гораздо более сильным человеком, с гораздо более сильной волей. Мы все почувствовали, что Чуйков остановит наше отступление, даже если для этого ему самому придется упереться спиной в Волгу».

Ставшие доступными недавно документальные свидетельства показывают, что репрессивные меры приказа «Ни шагу назад!» были применены по отношению к предшественнику Чуйкова Лопатину. 6 сентября 1942 года Лопатин был смещен со своего поста «за невыполнение приказа номер 227, за несанкционированный отвод частей 23-го танкового корпуса с линии обороны» и, что было самым страшным в формулировке, «ложь Верховному командованию». Его случай был отослан на рассмотрение Верховному командованию Красной Армии, Лопатин был арестован и попал под военный трибунал. Его дальнейшая судьба неясна, но, возможно, в конечном счете он был расстрелян. Чуйков встречался с ним через два дня после вступления в командование армией (14 сентября) и описывает «беспомощность, которую он [Лопатин] чувствовал, его ощущение невозможности и бесцельности боев за город», добавляя: «Его угнетенное состояние, несомненно, передавалось его подчиненным».

Одно удивляет – почему произошла эта встреча? Можно предположить, что это было предупреждением для Чуйкова о том, что, если он оставит Сталинград, его будет ждать судьба предшественника. Лопатин не смог до конца взять в свои руки 62-ю армию, и тем не менее в немалой степени он был сделан козлом отпущения за ошибки других в ситуации, которая многим казалась безнадежной. Вскоре после вступления в командование, в начале августа 1942 года, Лопатин попытался предотвратить военную катастрофу и отвести свои войска с западного берега Дона, чтобы спасти их от угрозы немецкого окружения.

Мережко так описывает происшедшее: «Наш тогдашний командующий генерал Лопатин предвидел опасность и немедленно запросил разрешение у командующего фронтом Гордова перебросить войска на восточный берег Дона и организовать оборону там. Но ни командование фронта, ни Ставка не дали ему разрешения сделать это. Как результат, наши дивизии понесли тяжелые потери, и лишь небольшие группы смогли прорваться из окружения и пересечь реку».

Картина кровавой мясорубки, в которую попала его армия, вполне естественно вызывала у Лопатина пессимистичные настроения. Сталин обвинил его в ошибках, которые допустил сам, что было характерно для его правления. Когда немцы прорвали оборону изнуренных войск Лопатина и достигли Волги 23 августа, Сталин лично отдал приказ командованию Сталинградского фронта создать второй эшелон обороны позади злополучной армии, добавив: «Лопатин, командующий 62-й армией, во второй раз позволил отодвинуться Сталинградскому фронту в силу своей неумелости и неспособности к организации».

Ситуация вокруг Сталинграда не предвещала ничего хорошего. Гамлет Даллакян допускает, что большинство на КП фронта не верило в возможность удержать город: «У нас в то время было слишком мало регулярных войск, а мобилизация населения Сталинграда против мощной немецкой армии не выглядела эффективным шагом. Таким образом, у нас не было почти никого, кто мог бы защищать город».

Валентин Спиридинов соглашается с этим: «Нехватка пехоты в Сталинграде вызывала тогда наше крайнее беспокойство: на весь город было лишь несколько подразделений».

Отчет Сталинградского фронта от 8 сентября 1942 года (два дня спустя после ареста Лопатина) содержал неутешительные новости: весь левый фланг