Сказки весеннего дождя. Повесть Западных гор - Уэда Акинари

Так и не пошел с Дайдзо.

А Дайдзо всегда был смелым, он сказал: «Один схожу, помолюсь – и назад», – с тем и отправился. Вернулся быстро, ничего особенного с ним не случилось.

– Пожертвовал монеты, хорошенько поклонился, ну а еще забрал накидку и зонт, которые с той ночи лежали под деревом, – рассказывал Дайдзо.

– Уж больно смел, смотри, чтоб опять тебя не наказали. Люди говорили, что тебя на куски разорвет. А ты вернулся, и ничего… – Мать радовалась и потчевала его всем самым лучшим.

С той поры Дайдзо совершенно переменился характером: как и брат, он ходил в лес, рубил деревья, носил на себе домой хворост. К радости родителей, он обладал большой силой и приносил хвороста больше, чем брат, так что и заработок был хороший, мать с невесткой им нахвалиться не могли. Так и год закончился.

Нынче не то что в прежние годы, денег скопили тридцать кан, ведь и Дайдзо работал. Отец и брат радостно говорили: «Удачный год!» И мать с невесткой тоже: «Верно, верно», – и сшили для Дайдзо новое кимоно на вате.

Настал Новый год, пришла благодатная весна, и Дайдзо опять стал захаживать в прежнее место. Начал играть, да только все время проигрывал. Когда с него потребовали долг, тут даже Дайдзо испугался и день-два не ходил в трактир. Он попросил денег у матери, сказал ей:

– Хочу пойти на гору, помолиться по случаю Нового года. Все друзья идут…

– Возвращайся поскорее. Как только солнце к закату – там быть опасно. – И мать направилась в кладовую.

Дайдзо за ней.

– Дай денег побольше, – выпрашивал он.

– Ты же говорил, что идешь помолиться, зачем тебе много? Вот, этого хватит. – Она достала из-под крышки сундука горсть монет, которые лежали россыпью, всего около ста мон. – Возьми и отправляйся, – сказала мать. А в сундуке оставалось еще двадцать связок по тысяче монет.

– Под Новый год развлечься – дело обычное, вот я и проигрался… А друзья говорят: плати, – каждый раз требуют. Одолжи мне денег на время! Я пойду в горы, заработаю и все верну. Завтра же с утра пойду в горы… – Так он канючил с отвратительной заискивающей миной на лице.

– Что ты, что ты! Ведь ты же решил исправиться, разве ты не бросил игру? Власти каждую весну предупреждают: это непорядок. Да и богов прогневать можно… Эти деньги сюда твой брат положил. Без его разрешения их трогать нельзя!

Она собралась было запереть сундук на ключ, но Дайдзо, уж такова была его натура, одной рукой сгреб мать, не давая ей пошевелиться: «Молчи! Не разбуди отца, пока он спит!» – а сам другой рукой открыл крышку, выхватил двадцать связок монет, мать же затолкал в сундук. Взвалив деньги на плечи и пошатываясь от тяжести, он вышел вон.

Жена брата увидела его и запричитала во весь голос:

– Да куда же это он деньги понес? Муж мой все монеты сосчитал, прибрал… Батюшка, проснитесь! Он опять озорует!..

Выскочил отец: «Ах, ворюга! Ну, этого я тебе не спущу!» – схватил коромысло, бросился во двор и ударил его сзади без всякой жалости. А тот даже не пошатнулся под ударами и с хохотом вышел за ворота.

– Ах ты негодный! – кинулся вдогонку отец, но Дайдзо бежал, как бог Идатэн[181], и оставил его далеко позади.

– Держите! – неслось следом.

А навстречу шел с работы брат.

– Так ты деньги утащил! – Он попытался отнять связки монет, но силой не мог тягаться с Дайдзо и был отброшен.

У отца ноги были плохие, и он едва-едва подоспел на помощь старшему сыну, схватив Дайдзо сзади.

– Не стариковское это дело – силу свою показывать. – И Дайдзо свободной рукой притянул отца, поставил перед собой лицом к лицу, а потом толкнул в сторону.

Дорога была узкая, и старик покатился прямо в канаву, затянутую льдом.

– Что ты сделал! – закричал старший брат.

И пока он выручал отца, Дайдзо оказался уже далеко.

А отец недаром был горный житель – он подоткнул мокрое платье и вновь отважно пустился вдогонку.

У переправы через ущелье Дайдзо столкнулся с приятелем, и тот его задержал, схватил накрепко. Это был сильный парень, и Дайдзо со всей мочи дал ему в лицо, да еще пнул, чтобы он ослабил хватку. Тот покатился прямо на дно ущелья. Вода в эту пору холодная, и даже сильный человек не сразу выплывет.

– Это ты требовал с меня проигранное, вот я и сбежал с отцовскими деньгами, хотел расплатиться… – Дайдзо скатил со скалы большой камень и столкнул его вниз.

Камень как раз угодил на выплывшего было человека, и тот вместе с камнем ушел на глубину, больше не смог выплыть. Преследовавшие Дайдзо отец и старший брат тем временем нагнали его и кинулись отнимать деньги. Тут уж он совсем разбушевался, швырнул отца и брата в поток на дне ущелья и, сам не зная куда, побежал быстрее бога Идатэна. А отец и брат оба закоченели насмерть.

Шум поднялся на всю деревню, бросились догонять Дайдзо, но увидели его ловкость и повернули к начальству: так, мол, и так, – всё доложили.

– О, это страшный преступник, – сказал управитель, – его догонят и сурово покарают. Раз он так быстро бегает, в нашей провинции его, вероятно, уже нет. – Он велел подготовить изображение преступника и повсюду разослать, чтобы его схватили.

– В нашей горной деревушке рисовать бандита некому, можем только описать на словах, – возразил староста.

– Справедливо, – согласился управитель.

И вот было составлено и разослано по всем провинциям подробное описание: «Рост – пять сяку и семь сун[182], лицом словно дьявол, телом плотный, много говорит».

А Дайдзо убежал и теперь был уже далеко, в провинции Цукуси. Некоторое время он жил в гавани Хаката, там ведь много игроков – и Дайдзо среди них. Отчего-то ему везло, и он выиграл немало денег. Однако и сюда добралось предписание: «Такого-то и такого изловить как опасного преступника». Даже дебоширы-игроки поняли, что это про Дайдзо, а он заметил, как за его спиной перешептываются, и поскорее оттуда скрылся.

«С такими деньгами бежать тяжело», – сказал он себе и бросил все связки монет под деревом. У него было пять золотых, на них-то он и рассчитывал.

Переодевшись странником, он добрался до гавани Нагасаки и там сошелся с одной бедной вдовой. Он постоянно играл и всегда был в выигрыше. «Я богач», – говорил он и требовал выпивки еще и еще. Пьян он был с утра до вечера,