Моя императрица - Николай Павлович Иванников

— Ей-богу, из посторонних графиня была единственной! Я и не хотел ничего говорить, это случайно вышло! Проговорился без всякого злого умысла…

— Вы сказали «из посторонних», — эта оговорка Монсея не ускользнула от моего внимания. — Так скажите мне, кого в таком случае вы не считаете посторонним?

Яков Фомич пошатнулся, но придержался за край стола. Взял с него чудом уцелевший графин с водой, выдернул стеклянную пробку и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка. С грохотом вернул на стол.

Нижняя губа у него отвисла, с нее свисала неприятная слюна. Впрочем, Яков Фомич тут же утерся рукавом.

— По действующему регламенту данную информацию я должен был немедленно донести до сведения государя, — сообщил от, дыша с хрипотцой. — Во вторую очередь, или же в отсутствие его величества, я обязан доложить о сим факте светлейшему князю Черкасскому.

Вот так. Черт бы вас подрал, Яков Фомич, с вашими регламентами! Черт бы вас подрал…

Но вслух этого господину Монсею я, само собой, сказать не мог. Поинтересовался только:

— И вы доложили?

— Разумеется доложил! Как же я мог ослушаться? Это мой первичный долг!

Ответ прозвучал совсем неискренне, словно лейб-медик совершил какой-то проступок, а сейчас пытался за него оправдаться. Фальшиво прозвучал, в общем. И я не сдержался. Оскалился и буквально прошипел сквозь зубы:

— Ваш первичный долг, Яков Фомич: заботиться о здоровье государыни! Все остальное вторично…

Впрочем, я тут же смягчился. Не дозволено камер-юнкеру указывать лейб-медику каким образом ему следует исполнять свои служебные обязанности. Поэтому я спросил, уже более мягким тоном:

— Скажите мне, Яков Фомич, а еще кому-то, кроме светлейшего князя, вы говорили о состоянии императрицы?

Монсей замотал головой:

— Никак нет, Алексей Федорович! Ни единой душе!

— Даже уважаемой Елене Сергеевне, супруге своей?

— Даже ей, уверяю вас! Мы с Еленой Сергеевной вообще о моих служебных делах никогда и не беседуем даже. Нет у нее такого интереса, о чужих болячках слушать…

— Это хорошо. Но это еще не означает, что она в безопасности.

Яков Фомич тяжело сглотнул и сразу сморщился, схватившись за кадык.

— Что вы имеете в виду? Я не совсем понимаю…

— А вы полагаете, что Батур явился в ваш дом случайно? Находясь в услужении у светлейшего, он настолько нуждается в деньгах, что решил заняться грабежами? Не смешите меня! Он уже перерезал глотку вашему дворецкому и запорол лакея. Следующими должны были стать вы с Еленой Сергеевной, и лишь мое своевременное появление спасло вас от расправы… Вы хотя бы осознаете сей факт?

Монсей на какое-то время задумался. Еще раз глотнул воды из графина.

— И что же мне делать? — спросил он. — Вы можете мне это сказать, Алексей Федорович?

Хм… Сказать-то я могу, но вот что-либо гарантировать — это вряд ли, Яков Фомич, это вряд ли…

— У вас найдется секретное местечко, где вы могли бы схорониться до поры до времени вместе с супругой? — поинтересовался я. — Желательно, чтобы оно находилось за пределами Петербурга, и о нем не знал никто из ваших знакомых.

Лейб-медик ненадолго задумался. Как-то очень уж виновато глянул на меня из-под бровей и спросил в свою очередь:

— Алексей Федорович, я могу вам довериться?

Ох уж мне эти медики! Как тяжело иной раз бывает с ними общаться…

— Вы уже доверились мне, Яков Фомич. И в любом случае вам некуда деваться. Если вы не послушаете моего совета, то вскоре вас найдут со сломанной шеей или же вскрытым брюхом. Вы уже видели своего лакея под лестницей? Батур делает это с удивительной легкостью! И если вы рассчитываете пожаловаться на него светлейшему, то я могу сказать на это только одно: это крайне плохая идея, Яков Фомич.

— Хорошо, хорошо! Я вас понял… Я это спросил лишь потому, что имею маленькую интрижку на стороне с одной очень милой девицей, и для рандеву уже почти полгода снимаю небольшой домик на самой окраине Петербурга. В такой местности, где меня никто не признает. Тем более в городской одежде и без парика… Как вы полагаете: этот домик сгодится для того, чтобы переждать бурю?

Маленькая интрижка? Ах ты ж, Яков Фомич, ах ты ж старый развратник! Вот никогда бы не подумал. Впрочем, на первое время лучше и не придумать. Светлейший может догадаться, что лейб-медик с перепугу бросится бежать из города, и отдаст приказ усилить караулы на дорогах, ведущих прочь из столицы. Там-то его и схватят, тепленьким.

А переждать недельку-другую можно и в домике для рандеву. Так я и сказал Монсею:

— На первое время сгодится и домик для ваших тайных рандеву. Главное, чтобы они действительно были тайными, а не являли собой секрет Полишинеля, известный всем и каждому.

Я слишком мало вращаюсь при дворе, чтобы быть осведомленным о всех его сплетнях, и потому не могу судить о том, насколько надежным является это убежище. Как знать: может за спиной лейб-медика уже весь свет судачит о том, что господин Монсей тайком водит молоденьких девиц в маленький домик на окраине города…

— Об этом домике никто не знает, — заверил меня Яков Фомич. — Я снял его сроком на один год под именем купца Одинцова Петра Романовича. Был у меня такой знакомец в Москве, но мы уже давненько с ним не общались. Так что вряд ли кто-то сможет заподозрить, что это домик на самом деле снимаю я.

— Отлично! — согласился в конце концов я. — Думаю, это будет подходящим решением. Советую вам немедленно отправляться в дорогу. И не берите с собой слишком много вещей, лишь только самое необходимое. И деньги. Имея хороший запас денег, всегда можно купить то, что забыл прихватить впопыхах.

Видя, что господин Монсей не торопится выполнять мои указания, я хлопнул в ладоши и раскинул руки в стороны.

— И поскорее, Яков Фомич! Прошу вас, поскорее! Если вы думаете, что можете позволить себе не торопиться, то вы ошибаетесь. Я боюсь, что мы уже опоздали.

Лейб-медик согласно кивнул и кинулся прочь из кабинета. Но на пороге замер и вновь обернулся ко мне.

— А как же быть с моими делами? Сегодня около полудня, например, в церкви Святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы состоится богослужение во спасение души почившего императора. Я собирался там быть. Да и пациентов у меня хватает, а это, знаете