От интернационализма к постколониализму. Литература и кинематограф между вторым и третьим миром - Росен Джагалов

1960‑х годов, Египта до 1978 года, Индии). Однако нельзя сводить ее существование к стремлению самоутвердиться. Чтобы оформиться как поле, она должна была обрести некоторую степень внутреннего единства и цельности по отношению к внешнему миру. Роль внешнего мира в данном случае играла западная литература, заполнявшая книжные магазины и библиотеки Африки и Азии. Разнообразные агенты поля афро-азиатской литературы – писатели, чиновники, ведавшие делами культуры, издатели, критики и переводчики – интуитивно разделяли мнение современных им теоретиков зависимого развития, таких как Самир Амин, Рауль Пребиш и Уолтер Родни, относительно того, как уйти от периферийного положения в мировой литературе: отделиться от более обширной (литературной) мир-системы, державшей их в подчинении; разработать собственные (литературные) ресурсы путем взаимодействия; определить условия своего присутствия на мировой (литературной) арене. Ассоциация писателей стран Азии и Африки представляла собой как раз такую попытку обрести некоторую независимость от Парижа и Лондона, равно как и от диктуемых ими трактовок.

Поэтому от прежних связанных с СССР писательских объединений Ассоциацию писателей стран Азии и Африки отличает прежде всего географическое единство. Интернационализм таких организаций, как Международное объединение революционных писателей (МОРП), Писатели в защиту культуры, Деятели культуры в защиту мира, распространялся, по крайней мере в теории, на весь мир. В случае же этой ассоциации само название отсылало к Азии и Африке. Включение в нее Советского Союза – государства, простирающегося на территории как Европы, так и Азии, но с преимущественно белым населением и неудобным имперским прошлым, – создавало особые проблемы: большинство советских писателей, входивших в Ассоциацию, были уроженцами Средней Азии, однако главные советские представители Ассоциации – Анатолий Софронов и Константин Чугунов – несомненными европейцами.

Время от времени на собраниях Ассоциации вставал вопрос о том, чтобы включить в нее Латинскую Америку[169]. Этого так и не произошло, скорее всего, потому, что правые проамериканские правительства соседствовали там с радикальными писателями (последние при этом не принадлежали к ориентированным на Москву коммунистам), а такая комбинация рисковала нарушить хрупкое равновесие, обеспечивавшее внутреннее единство Ассоциации. В итоге бум невероятной популярности латиноамериканской литературы оставался оторван от движения писателей Азии и Африки. Участие в Ассоциации Советского Союза открыло двери и для других делегатов из Восточной Европы – разумеется, только в качестве наблюдателей, – еще более расширяя понятие афро-азиатского писателя[170]. Вместе с тем на фоне оккупации Израилем Палестины египетская делегация поставила условие, что Израиль в Ассоциацию приглашать не будут. Аналогичным образом, по настоянию китайских писателей, на статус представителей афро-азиатской литературы не могли претендовать их тайваньские коллеги. Пока Китай оставался в составе движения, последние не получили приглашения ни на один конгресс Ассоциации. В начале 1960‑х годов, после советско-китайского раскола, Союз китайских писателей, один из основателей Ассоциации и наиболее авторитетных ее участников, объявил бойкот движению афро-азиатских писателей (точнее, как мы увидим, создал собственное, альтернативное), так что в результате на культурной карте, объединявшей два региона, образовалось белое пятно.

Поскольку Ассоциация была организована по национальному принципу и многие делегаты действовали как представители своего государства, ее судьба зависела от политических перипетий. На работе Ассоциации писателей стран Азии и Африки и ее понимании афро-азиатской литературы отражался любой международный конфликт. Даже советская сторона, известная склонностью навязывать для общего обсуждения собственную повестку, нередко жаловалась на местные раздоры – скажем, конфликт арабских писателей с египетскими коллегами после подписания Кэмп-Дэвидских соглашений, грозивший вытеснить все прочие темы[171]. И действительно, значительная часть всех официальных выступлений на последующей конференции была посвящена тяжелому положению палестинского народа. Афро-азиатского писателя определял пространный список четких политических установок, отражавший структуру оргкомитетов Ассоциации и накладывавший отпечаток на все ее заявления, что можно увидеть на примере декларации 1976 года:

Мы, писатели Азии и Африки… представляем 23 афро-азиатские страны, 10 восточноевропейских стран [курсив мой. – Р. Д.], а также культурную, региональную и международную организацию. <…>

Сегодня мы наблюдаем в Азии большую историческую победу народов Индокитая над агрессией американского империализма. <…>

Мы, писатели Азии и Африки, приветствуем наших воинственных братьев из Народной Республики Анголы, возглавляемой нашим великим поэтом, президентом Нету, и его соратниками по Народному движению за освобождение Анголы. <…>

Мы, писатели Азии и Африки, объявляем о безоговорочной поддержке доблестного Палестинского движения сопротивления. <…>

Мы, писатели Азии и Африки, присоединяем свой голос к голосу всего цивилизованного мира, осудившего сионизм как расистскую теорию и движение.

Мы, писатели Азии и Африки, одобряем выдающуюся роль социалистических стран, прежде всего Советского Союза, в поддержке национально-освободительного движения в Азии и Африке. Мы утверждаем необходимость укреплять стратегические союзы между социалистическими силами, силами мирового национально-освободительного движения и демократическими силами в капиталистических странах, с тем чтобы преобразить облик мира, добившись свободы, независимости, демократии и социального прогресса[172].

Определяя себя через приверженность конкретным геополитическим установкам, афро-азиатское литературное поле зависело от политического проекта третьего мира и во многом отражало его метаморфозы. Более того, хотя процитированный текст не воспроизводит декларацию 1976 года полностью, в этом пространном фрагменте не содержится упоминаний какой бы то ни было эстетической программы. Тем не менее, как периодически утверждали советские делегаты, наиболее вероятным кандидатом на роль объединяющей Ассоциацию эстетики оставался широко понимаемый реализм[173].

В чистом виде советские попытки добиться политического влияния среди зарубежных писателей нашли отражение в стенограммах заседаний Иностранной комиссии Союза писателей СССР и Советского комитета солидарности стран Азии и Африки. В отношении Ассоциации писателей стран Азии и Африки советская сторона не обладала безусловным авторитетом – ни моральным, ни организационным, – каким она пользовалась в прежних объединениях, особенно во Всемирном совете мира. Уверенность писателей двух регионов в своих силах как новой и активно развивающейся группы была велика, поэтому советская сторона старалась не показывать, что стремится привлечь Ассоциацию на свою сторону. На протяжении всего существования Ассоциации советские представители то и дело сталкивались со сложными дилеммами: перетягивать на свою сторону или вступать в конфронтацию, смиренно проглатывать речи против господства белых или возражать. Советскому Союзу, наследнику империи и государству с преимущественно белым населением, постоянно приходилось доказывать свое право на участие в Ассоциации.

Писатели из других трех стран-основательниц – Китая, Египта и, в меньшей степени, Индии – тоже отчасти брали на себя функцию дипломатической миссии своего государства. Поэтому все политические неурядицы и кризисы в геополитике третьего мира сказывались на истории Ассоциации. Индийские писатели, при всей разнице во взглядах, в геополитических вопросах большей частью придерживались сдержанной позиции Индийского национального конгресса, на разных съездах создавая главное препятствие для советской, китайской и египетской делегаций, стремившихся политизировать инициативы Ассоциации и ее видение литературы.

Советско-китайский раскол 1960 года спровоцировал куда более серьезный, почти фатальный кризис в жизни Ассоциации, поначалу застопорив ее деятельность, а в конечном счете разделив ее на две конкурирующие организации – прокитайское Бюро писателей стран Азии и Африки и просоветскую Ассоциацию писателей стран Азии и Африки. Помимо яростных обличительных речей и конспиративных собраний комитетов, борьба между этими двумя организациями принимала разные формы: например, в 1967 году на Конгрессе писателей стран Азии и Африки в Бейруте китайские писатели караулили участников в коридорах, раздавая антисоветские листовки и приглашая на разговор ошарашенного Нгуги Ва Тхионго[174].

Центральная роль Египта в работе Ассоциации, по крайней мере в те десять лет, когда и постоянное бюро, и редакция «Лотоса» находились в Каире, время от времени раздражала советских чиновников от культуры. Юрий Рытхэу, чукотский писатель и член оргкомитета Алма-Атинского конгресса 1973 года, выразил общее мнение, заметив: «А то, что