Пишите мне на медсанбат - Людмила Петровна Дробинская

И. Банайтисом. Куприянов не только инспектировал своих коллег-хирургов, но и сам очень много работал в операционной. Вместе с начальником хирургического отделения госпиталя — замечательным врачом и человеком — военврачом первого ранга Б. Д. Добычиным, Петр Андреевич Куприянов сделал тогда множество сложнейших операций. Работал он вдохновенно, долгими часами не покидая операционную.　

— Bce хорошо! — говорил к концу вторых или третьих суток авральной работы Куприянов. — Все хорошо, но придется, Борис Дмитриевич, у Гулливера сапоги одолжить…　

Выпив очередной стакан крепчайшего чая и малость подкрепившись, он, однако, забывал об отекших ногах и сапогах Гулливера, надевал разношенные тапочки и вновь шел в операционную.　

Талантливо деятельным, искуснейшим хирургом, большим ученым и прекрасным человеком — таким Петр Андреевич Куприянов остался в благодарной памяти всех, кому посчастливилось с ним общаться.　

Среди делегатов конференции были и молодые врачи полков. Пожалуй, трудно переоценить роль, которую они играли в борьбе за сохранение человеческих жизней. Полковой врач первым встречает раненых в санчасти. И от того, какое решение он примет, нередко зависит и последующая судьба человека. Одних раненых следует немедленно переправлять в медсанбат или специализированный госпиталь, для других дальнейшая транспортировка вредна и даже недопустима, и врачу в полковом медпункте, в зоне интенсивного вражеского огня, нужно ослабить шок, остановить или уменьшить кровотечение… Врача полка постоянно одолевало множество забот и дел, которые он ни на минуту не имел права позабыть, упустить. Помочь ему были призваны наши опытные военно-полевые хирурги. Об этом напомнил в своем выступлении нейрохирург Александр Александрович Ярицин.　

Среднего роста, рано поседевший, с лысеющим открытым лбом, небольшими беспокойными светлыми глазами, Ярицин был сильной личностью, зрелым хирургом широкого профиля. Поглядывая на внимательно слушавших его врачей полков, Ярицин неторопливо читал на конференции свое сообщение о тактике врача при оказании помощи раненным в голову.　

— Но прежде чем такой раненый попадет в руки к нейрохирургу, — говорил старый врач, — ему окажут помощь и санитар, и фельдшер, и, наконец, врач полка. Но тут нужны аккуратность и осторожность во всем. Недопустимо излишне тревожить таких раненых. При необходимости лишь подбинтовать голову и после небольшого отдыха быстрее доставить в специализированный госпиталь. Водителям санитарных машин следует объяснять, что транспортировка таких раненых должна быть особенно осторожной.　

Старший специалист хирургической группы усиления ОРМУ-41 майор медицинской службы А. А. Ярицин.　

Центральным вопросом конференции оставались ранения живота, которым посвятил свой доклад Г. М. Фрадкин, изучивший результаты семисот операций.　

Картина в общем-то была малоотрадная.　

«Темной главой военно-полевой хирургии» назвал ранения живота П. А. Куприянов, добавив при этом, что три четверти раненых в живот умирают от развивающегося воспаления брюшины (перитонита).　

Неискушенному в медицине читателю следует объяснить, что при ранении живота часто повреждается кишечник. Его содержимое и микробная флора являются первоосновой развития перитонита — воспаления брюшины. Источником инфекции служат также занесенные в брюшную полость осколки и обрывки тканей. Чем меньше времени прошло после ранения, тем больше надежд на выздоровление. Но если даже операция произведена вовремя и искусно, это еще не гарантирует выздоровления. Надо учитывать и характер ранения, и сопротивляемость организма, и множество других факторов. Огромное значение имеют уход, удобная кровать, теплое, хорошо проветриваемое помещение, рациональное питание.　

Докладчик сделал подробный врачебный разбор различных видов ранений живота и тактики хирурга при этом.　

Армейская конференция медиков происходила в то время, когда медицина только что обогатилась стрептоцидом и его производными сульфаниламидными препаратами. Ими успешно лечили раневую инфекцию, воспаление легких, дизентерию, менингит и другие болезни. Еще не было грибка чудодейственной плесени — пенициллина, который из лабораторных пробирок и термостатов только еще начинал свой долгий путь к больным. Но даже теперь, когда медицина располагает множеством новейших лекарств и антибиотиков широчайшего спектра, ранение живота по тяжести заболевания таит грозную опасность для жизни.

Старший специалист хирургической группы усиления ОРМУ-41 майор медицинской службы Г. М. Фрадкин.

Много и других вопросов, подсказанных боевой практикой, было поднято на конференции. Закрывая ее, командарм В. П. Свиридов говорил:　

— Военный совет надеется на свою санитарную службу и верит вам, товарищи военврачи. Из прослушанных на конференции сообщений сделайте для себя полезные выводы. Ваша задача — отдать свои знания, силы для оказания всесторонней помощи раненым для быстрейшего возвращения их в строй.　

Мы вышли из землянки. Стояла морозная безлунная ночь. По льду Невы кружила метелица. Мимо домов Устъ-Ижоры брела матушка-пехота, многие едва шевелили опухшими ногами. Проезжали редкие машины. Делегаты быстро расходились по своим частям.　

Дальних же гостей ждал очень скромный ужин. От горячей мороженой картошки, лежавшей высокой горкой на блюде, поднимался сладковатый пар. Рядом с блюдом лежала маленькая коробка давно забытых шпрот.　

— Шпроты — это просто невероятно! — воскликнул кто-то.　

— Когда мы победим и наши праздничные столы будут ломиться от изобилия, мы с особенной теплотой вспомним эту замечательную конференцию и сегодняшний вечер, — сказал Куприянов. Он сердечно посмотрел на всех и высоко поднял исхудавшей смуглой рукой граненый стакан. — За ваши успехи, дорогие товарищи. За нашу победу!

Конференция в Усть-Ижоре имела далеко идущие последствия. Она заставила наш санитарный отдел многое пересмотреть в своей работе, в частности подумать над тем, как облегчить опасный труд санитаров.　

У начсандива Букова и начальника первого отделения санотдела Новикова, не знаю, у кого раньше, может, у обоих одновременно, родилась идея, о которой они рассказали начсанарму и комиссару. После этого Буков и Новиков стали частенько уединяться. Один что-то чертил, рассчитывал, другой критиковал. Затем они менялись ролями. Так продолжалось до тех пор, пока на ватмане не появилась изящная лодочка. Эта лодочка-волокушка должна была заменить громоздкие лыжно-носилочные установки, не пользовавшиеся любовью у санитаров.　

Морозным ранним утром начсанарм с листом ватмана, на котором была начерчена волокушка, выехал в Колпино, где встретился с секретарем райкома партии П. И. Ивановым. Вскоре оба они направились на Ижорский завод.　

На заводской территории еще свежи были следы только недавно прекратившегося многочасового обстрела. Из механического цеха, в одном конце которого работал медсанбат, а в другом ремонтировали боевое оружие, выносили убитых и раненых.　

В огромном корпусе гуляла стужа. Через свежий пролом в стене налетевшая пурга набросала белые снопы. Снег лег густо, прикрыв цементный пол, где застывала, тускнея, кровь.　

Старшего мастера, окруженного подростками, нашли в небольшой теплой конторке без окон, отделенной от цеха фанерной перегородкой.　

Старший мастер вытер тряпицей запотевшие очки в металлической оправе, взял распухшими узловатыми пальцами небольшой листок ватмана. Посмотрел, подумал и положил чертеж на стол.　

— Такую лодочку,