Запах неотправленных писем. Пробуждение - Ляля Прах

Рождение ребенка – это шанс прикоснуться к себе настоящему. Однако обнаружить настоящее означало бы разрушить прежнее. Словно геологические раскопки. Чтобы раскопать ценнейшие артефакты прошлого, необходимо слой за слоем снять налет современного, чужеродного. И чем ближе подбираются к ценности, тем трепетнее снимают с нее последнюю пыль. Начинают копать лопатами и кирками, а заканчивают нежнейшими прикосновениями специальных кистей и своим дыханием, смахивая и сдувая лишние частицы с желанного клада. Все тренинги по поиску себя и своего предназначения, книги личностного роста, написанные взрослыми, давно забывшими о детстве, и есть те самые инструменты – лопаты и кирки, самый грубый способ в попытке добраться до своей сути. Никогда с их помощью не снять все наносное, несвойственное, что заставляет проживать чужую жизнь вместо своей. А порой неловким словом или действием можно разрушить свою хрупкую сущность до основания без возможности дальнейшего восстановления. Дети же – это нежность и дыхание, то, что очистит от лишнего, оставив лишь важное, основу. Однако рождение ребенка – еще и триггер, который вероятно заставит вспомнить всю боль собственного детства. И в эту боль придется войти, снова прожить, осмыслить ее и свою роль в ней, и лишь тогда излечиться.

Именно такая боль нарастала в Анне с каждым днем. Смутное понимание того, что ее собственное детство было каким-то неправильным, лишенным чего-то очень ценного, все более и более обретало очертания. И вот судьба случайным образом свела ее с Хелен. Это знакомство оказалось роковым.

* * *

Одним воскресным вечером, когда солнце уже не столько припекало, сколько нежило своими лучами, у Кристофера и еще одного малыша, ковырявшегося в песочнице, возник конфликт в желании обладать большой желтой пластмассовой лопаткой. И неважно, что рядом лежало еще три других. Видимо, их цвет и размеры не устраивали ни одного, ни другого. Им обоим прямо сейчас нужна была именно эта лопатка. Вцепившись в нее с двух сторон, они с остервенением тянули ее каждый в свою сторону. Анна, встав со скамейки, уже сделала шаг по направлению к песочнице, чтобы разобраться в конфликте, поскольку лопатка все-таки принадлежала ее сыну, когда услышала низкий бархатный женский голос, от которого у нее почему-то пробежали мурашки по спине.

– Не стоит вмешиваться в разговор мужчин, моя дорогая, это никогда не заканчивается ничем хорошим.

Анна повернула голову вправо и обомлела. На минуту-другую она забыла и о Кристофере, и о том, зачем направлялась к нему, и даже о том, кто она и где. Два больших бездонных черных глаза, будто абсолютно без зрачков или наоборот – словно одни только зрачки без радужки, смотрели на нее в упор. Длинные пушистые ресницы обрамляли этот бесконечный космос. Чувственные губы, растянувшиеся в завораживающей улыбке, обнажали безупречный жемчуг зубов. Бархат кожи без единого изъяна манил прикоснуться, а волосы, упругими кольцами спускавшиеся на хрупкие плечи, вороньим крылом переливались на свету. Анна, словно загипнотизированная, забыв обо всех правилах приличия, изучала образ незнакомки, словно сошедшей со страниц восточных сказок, наполненных глубокой мудростью, и наслаждалась им.

– Хэл[1]. – Чарующий глубокий голос вывел Анну из транса, незнакомка протягивала ей свою изящную смуглую кисть с тонкими длинными пальцами, увешанными причудливыми кольцами, для рукопожатия.

– Иден[2]. – Анна пожала протянутую руку. Нежность и тепло пальцев удивили ее, Анна почему-то ожидала холодного и грубого рукопожатия, вероятно, кожа цвета земли рождала неоправданную ассоциацию.

В воздухе разлился добрый смех.

– Обожаю людей с отменным чувством юмора. Вообще-то я Хелен, но для друзей просто Хэл. А мы, я это сразу поняла, вскоре станем близкими друзьями. Так как тебя зовут на самом деле?

– Анна. Меня зовут Анна, – уже почти окончательно придя в себя, ответила девушка, удивляясь, как легко и беззаботно ее новая знакомая завязала с ней отношения.

– Что ж, Анна, смотри, кажется, наши маленькие мужчины уже обо всем договорились.

Анна повернула голову в сторону песочницы. Кристофер и его новый товарищ, отбросив большую желтую лопатку в сторону, уже орудовали детскими граблями, Кристофер засыпал, а сын Хелен раскапывал машинки и самолетики, было видно, что это занятие веселит их обоих.

– А говорят, что дети лет до трех не интересуются другими детьми и сосредоточены исключительно на себе и своих потребностях. – Анна как раз недавно прочитала статью о том, как развивается ребенок до трех лет, и эти процитированные наблюдения пришлись как нельзя кстати сейчас.

– Знаешь, я скажу больше, люди в принципе не интересуются другими людьми, а волнует их в первую очередь собственная личность, и преобладают шкурные интересы. Говорит ли это о том, что большинство застряло в собственном развитии где-то в диапазоне от рождения до трех лет? Как ты считаешь?

– Мне трудно сказать, – честно ответила Анна. – Я в принципе мало общаюсь с людьми, мне комфортнее среди книг, нежели в обществе. Если я и впускаю в свою жизнь человека, то лишь потому, что он сам на этом настаивает. – Она помолчала. – Может быть, не хочу показаться навязчивой.

– О, дорогая, тогда мы точно нашли друг друга. Я, если уж человек западет мне в душу, не постесняюсь лишний раз позвонить ему и напомнить о себе, спросив, как дела. А в тебе есть что-то такое, что мне хочется разгадать, и это значит, что наша встреча далеко не последняя. Обычно я вижу людей насквозь, но тебя никак не могу прочитать. Меня это будоражит, обожаю тайны!

Женщина снова засмеялась своим добрым смехом, Анна рассмеялась в ответ. В это время малыш Хелен подошел вразвалочку к маме и протянул к ней руки, в одной он сжимал машинку, а в другой пластмассовые грабли.

– Познакомься, это мой Марк. – Взяв сына на руки, она представила его Хелен. На Анну уставились две любознательные копии маминых глаз цвета сажи.

– Привет, Марк, вы уже подружились с Кристофером, как я погляжу, – ласково обратилась к нему Анна. Мальчик стеснительно уткнулся в мамино плечо.

– Кристофер, – мечтательно произнесла Хелен. – Какое прекрасное имя, так звали мою первую школьную влюбленность. Как же давно это было, а кажется, будто вчера он нес мой рюкзак, полный тетрадей и учебников, чтобы мне не было так тяжело. Как летит время. – Тень мимолетной грусти проскользнула по лицу женщины, однако неизменная улыбка вернулась почти сразу. – Ну что, завтра в это же время в этом месте? – Она вновь протянула Анне руку оттенка шоколада.

– Да, до завтра, Хэл. – Анна подала в ответ свою, молочную.

– До завтра, Иден. – Хелен