Картографы рая и ада - Василий Андреевич Владимирский

навязанных поведенческих моделях. К вершинам его/ее творчества традиционно относят повесть «Хьюстон, Хьюстон, как слышите?» («Houston, Houston, Do You Read?», 1976), действие которой разворачивается на Земле будущего, где мужчины вымерли от скоротечной эпидемии, а женщины, размножающиеся партеногенезом, ведут спокойную и счастливую жизнь, свободную от агрессии и тяги к доминированию. В 1976 и 1977 годах повесть принесла Типтри премии «Хьюго» и «Небьюла» и по сей день остается одним из самых мощных феминистических высказываний в жанровой литературе.

Впрочем, в полной мере заслуги Алисы Шелдон перед феминистическим движением были признаны только после раскрытия псевдонима. В 1975 году Джоанна Расс даже попросила Типа покинуть эпистолярную дискуссию по проблемам феминизма, поскольку реплики представителя мужского пола «будут отвлекать нас от действительно интересных (для меня) вещей: наших мыслей». То есть отчетливо дала понять, что сами по себе идеи интересуют ее гораздо меньше, чем, извините за цитату, «форма гениталий» собеседника. Любопытно, что после раскрытия мистификации та же Расс предложила подруге по переписке встретиться лично и прозрачно намекнула на секс – что, по ее словам, никоим образом «не стоит рассматривать как измену Тингу». Алиса от предложенной чести мягко отказалась.

Автобиографические мотивы звучат и в другом известном произведении Типтри-младшего, «Девушка, которую подключили» («The Girl Who Was Plugged In», 1973), небольшой повести, ставшей одной из краеугольных камней киберпанка. Автор пишет о безжалостном мире высоких технологий и транснациональных корпораций, о маске, прирастающей к лицу, о подмене, об идеальном симулякре, постепенно занимающем место живого несовершенного человека, – и, разумеется, о любви и смерти, как всегда. В 1974 году эта повесть всколыхнула сообщество любителей фантастики, принесла Типтри «Хьюго» и вышла в финал «Небьюлы».

Увы, все хорошее рано или поздно заканчивается. По мере роста влияния рос и нездоровый интерес фэндом к тайне личности неуловимого писателя. Алиса оформила на имя Типтри отдельный счет и арендовала абонентский ящик, однако разоблачение было неизбежно. В 1976 году она рассказала в письме одному из доверенных корреспондентов о смерти матери, писательницы, скончавшейся недавно в Чикаго в возрасте девяносто четырех лет, – этого хватило, чтобы коллеги по цеху перерыли стопку некрологов и обнаружили заметку о кончине Мэри Брэдли. Вот только единственным ребенком и прямой наследницей покойной числился не загадочный цэрэушник Джеймс Т., а скромная миссис А. Шелдон, проживающая по адресу Маклин, штат Вирджиния.

Не исключено, что Алиса сделала эту описку сознательно: судя по ее дневникам и письмам, в последние годы ей все тяжелее было скрываться под псевдонимом, делить свою жизнь с незваным попутчиком. Но если она рассчитывала, что раскрытие мистификации принесет облегчение, то просчиталась. Скорее наоборот: Алиса продолжает писать, заканчивает роман «Границы бытия» («Up the Walls of the World», 1978), давно обещанный издателям, за ним второй, «Померкнет воздух рая» («Brightness Falls from the Air», 1985), выпускает повести и рассказы, готовит сборники, рисует, получает престижные премии, заводит новые знакомства. Но с тех пор, как тайна личности «старины Типтри» оказалась раскрыта, дела никак не идут на лад. Даже искренние поклонники, такие как Джулия Филлипс, самый кропотливый и добросовестный биограф А. Шелдон, признают, что новые произведения писательницы заметно уступают прозе 1970-х.

Мы можем только гадать, что именно послужило триггером, что заставило Алису потянуться за пистолетом в тот роковой день 19 мая – затянувшийся творческий кризис, панический страх старости, отчаяние от медленного угасания Тинга, многолетний прием амфетаминов или отказ от них по настоянию врачей. Одно можно сказать наверняка: последнее свое решение – может быть, ошибочное и даже преступное – она приняла сама, на собственный страх и риск, не дожидаясь, пока это сделают за нее непогрешимые и морально безупречные люди завтрашнего дня. И довела дело до конца, вопреки всем естественным психологическим барьерам и социально одобряемой норме.

21.08.2020

Тим Пауэрс: Шизофрения, стимпанк и пираты

Удивительное дело: миллионы людей во всем мире читают стимпанковские романы, смотрят стимпанковские фильмы и сериалы, играют в стимпанковские игры, участвуют в стимпанковском косплее. Сочетание высоких технологий и псевдовикторианской эстетики «пара и электричества» завораживает целые толпы – но лишь немногие помнят, кто дал стимпанку имя, заложил основу этого феномена. Такое ощущение, что целая индустрия сама собой соткалась из воздуха, появилась из ниоткуда. Это, разумеется, не так. У истоков стимпанка стоят вполне конкретные люди – три друга-писателя из Южной Калифорнии. Ироничный, острый на язык К. У. Джетер, создатель «Ночи морлоков», «Бегущего по лезвию – 2», «Оружия смерти». Джеймс Блэйлок, известный в России циклом «Приключения Лэнгдона Сент-Ива», романами «Подземный Левиафан», «Бумажный Грааль» и другими. И, наконец, Тимоти Томас Пауэрс, автор «Врат Анубиса», «На странных волнах», «Ужина во Дворце Извращений», «Последней ставки», «Трех дней до небытия», в феврале 2022 года отметивший свое семидесятилетие.

Дэвид и Жирный Лошадник

Тим Пауэрс – счастливый человек, который вспоминает о своем возрасте раз в четыре года. Он родился в городе Буффало, штат Нью-Йорк, в високосном 1952 году, ровнехонько 29 февраля. Когда мальчику исполнилось семь лет, отец Тима сменил место работы, и семья перебралась в Южную Калифорнию. В одиннадцать будущий писатель получил в подарок от родителей «Красную планету», один из подростковых романов Роберта Хайнлайна, – и пропал, на десять лет с головой погрузился в мир научной фантастики и фэнтези. По воспоминаниям Пауэрса, за эти годы он освоил всю классику жанра, от Лавкрафта до Старджона, от Генри Каттнера до Альфреда Бестера. Уже в 1965-м он впервые попытался продать собственный рассказ в журнал – рукопись была отправлена в «The Magazine of Fantasy and Science Fiction». Опыт, само собой, оказался неудачным, но отказ на официальном бланке не обескуражил тринадцатилетнего подростка, и с тех пор Пауэрс не оставлял попыток вплоть до дебютной профессиональной публикации в мае 1976-го – упорство, достойное уважения.

В 1970 году Тим поступил на филологический факультет Калифорнийского государственного университета в Фуллертоне. Вскоре в его жизни произошло два поворотных и, рискну предположить, взаимосвязанных события. Во-первых, после десятилетнего запойного чтения он завязал с фантастикой. В интервью Пауэрс неизменно повторяет: нет, я не читаю SF&F, не слежу за ней, не интересуюсь новинками. Своими любимыми писателями он называет Джона Макдональда, Кингсли Эмиса, Тома Вулфа, Хантера Томпсона и других представителей условного мейнстрима. Это безразличие к жанру, однако, не помешало Тиму позднее стать преподавателем литературного мастерства в «Кларионе», старейшей литературной школе для авторов НФ, и преподавателем вполне успешным: среди его студентов хватает лауреатов «Хьюго», «Небьюлы» и других престижных профессиональных наград.

Во-вторых,