Картографы рая и ада - Василий Андреевич Владимирский

основу компьютерной игры «Тайна острова Обезьян» («The Secret of Monkey Island»), которую в 1990 году разработала и издала компания «Lucasfilm Games» – в 2009-м она же подготовила ремейк игры «The Secret of Monkey Island: Special Edition». Покупка опциона на книгу накануне начала съемок четвертой части «Пиратов» позволила «Диснею» избежать лишней правовой неразберихи. Сам Пауэрс, впрочем, в нюансы не вникает, а к любым переработкам романа относится с истинно христианским смирением: снимайте хоть музыкальное кукольное шоу, от книги не убудет!

История очень показательная – и вполне типичная для автора. Пауэрс блестяще задает направление, собирает каркас, который можно наполнить любым содержанием, – а когда первоначальный импульс приводит к результату, имеющему мало общего с замыслом, добродушно пожимает плечами: что делать, такова судьба! Так вышло со стимпанком, так было с фигурой Уильяма Эшблесса, так получилось и с киновоплощением романа «На странных волнах». Но ошибкой было бы считать писателя фаталистом, покорно плывущим по течению. У него есть четкое, хорошо продуманное творческое кредо, система взглядов, личный свод правил, которых он строго придерживается на протяжении многих десятилетий.

Временная шизофрения

По словам Пауэрса, его работа над очередным романом обычно начинается с чтения научно-популярной литературы. Точнее, с поиска странных, нелепых, логически необъяснимых фактов, событий, не имеющих очевидного смысла. К примеру, современники отмечали, что Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода, гроза морей и главный антагонист в романе «На странных волнах», добавлял в ром оружейный порох и зачем-то поджигал свою бороду во время схватки. Можно предположить, что старый пират поступал так в приступе берсеркерского безумия, – или допустить, что он действовал с холодным расчетом, вполне обдуманно, выполняя некий жизненно важный магический ритуал.

Тим Пауэрс предпочитает второй вариант. «По уважительным причинам я нахожу полезным подходить к литературной работе в состоянии временной параноидной шизофрении, – рассказывает он в интервью журналу «Локус», – быть параноидальным шизофреником с девяти до пяти, а потом снимать смешную шляпу, идти ужинать и вести себя как нормальный человек… Каждое утро я езжу на работу в паранойю, а вечером возвращаюсь домой». В психиатрии это состояние называется апофенией, в антропологии – гиперсемиотизацией: болезненная тяга к поиску несуществующих взаимосвязей, привычка различать знаки там, где их на самом деле нет и не предвидится. Лица в облаках, голоса в шуме прибоя, тайные послания тамплиеров в скучных бухгалтерских документах. Удобный метод: достаточно собрать материал, дать волю воображению – и сюжет сложится сам собой. Только одна проблема: войти в состояние гиперсемиотизации не так уж трудно, а вот выбраться из него гораздо сложнее. Есть риск навсегда остаться в дурацкой шляпе, с охапкой безумных конспирологических теорий наперевес.

Однако Тим Пауэрс давно нашел рецепт, как не застрять в этом бутылочном горлышке. Парадоксально, но как читатель автор «Врат Анубиса» терпеть не может аллюзии, актуальные метафоры, подтексты. Не надо крутить постмодернистскую фигу в кармане: «Я не хочу никаких намеков на то, что автор на самом деле говорит о католической церкви, о Джордже Буше или о размерах стаканов для безалкогольных напитков в Нью-Йорке». Если вы планируете поделиться своим мнением о феминизме, проблемах меньшинств или о войне во Вьетнаме, напишите роман о феминизме, меньшинствах и войне во Вьетнаме – для этого совсем не обязательно сочинять сагу о межзвездной империи, которая возникнет через пять тысяч лет.

В хорошей книге или хорошем фильме совы должны быть ровно тем, чем кажутся, утверждает Пауэрс. «Каждый раз, когда писатель ведет себя легкомысленно, язвительно, ломая четвертую стену, я начинаю по-настоящему раздражаться. Я думаю: “Черт возьми. Сколько я заплатил за эту книгу? Я заплатил за шоу. Я заплатил не за то, чтобы ты подмигивал мне поверх страницы”». Его выводит из себя даже коронная фраза «I’ll be back», которую Арнольд Шварценеггер повторяет в каждой части «Терминатора». (Зато Уильям Эшблесс, то и дело выскакивающий, словно черт из табакерки, почему-то не раздражает: как гласит известный мем: «Вы не понимаете, это другое!»)

Своеобразные психологические качели: с одной стороны, Пауэрс изобретательно и бережно выстраивает на страницах своих книг связи, которых не существует в реальности, с другой стороны – наотрез отказывается угадывать заложенный коллегами-фантастами подтекст. Можно упрекнуть его в непоследовательности, в двойных стандартах, но если такой подход помогает сохранить баланс, не скатиться в одну из крайностей, как друг и учитель Филип К. Дик, сохранить душевное здоровье – почему бы нет? Наоборот, переключение между рабочим и будничным режимом – отличный лайфхак для тех, кто не хочет окончить свои дни в комфортабельной палате с мягкими стенами.

Подозреваю, политики, журналисты и шоумены всего мира давно пользуются этим методом – правда, судя по невеселым результатам, с переменным успехом.

22.02.2022

Брюс Стерлинг: Киберпанк мертв, а он еще нет

Часть 1

Перемен требуют наши сердца!

Середина 1980-х для новейшей истории – эпоха во многом переломная, ключевая. Биполярный мир, четко разделенный на два соперничающих политических лагеря, доживал последние дни. На смену холодной войне шла международная разрядка. Израиль вывел войска из Ливана. В Южно-Африканской Республике отменили запрет на межрасовые браки. Ролики MTV победоносно шествовали по планете. На орбиту поднялся первый в мире космонавт-мусульманин, принц Султан ибн Салман ибн Абдул-Азиз Аль Сауд. «Apple» запустил в продажу массовый персональный компьютер, доступный рядовому американскому потребителю. Кабельное телевидение и FM-радиостанции нанесли сокрушительный удар традиционному теле- и радиовещанию, а заодно и по сложившемуся представлению об авторском праве. В Советском Союзе после череды пышных похорон престарелых генсеков к власти пришел новый энергичный лидер – бывший ставропольский хлебороб Михаил Сергеевич Горбачев…

На этом фоне сам бог велел перекраивать карту, радикально реформировать литературу, в том числе жанровую. Тут-то из недр американского фэндома и возник Брюс Стерлинг, давно почувствовавший ветер перемен и начавший готовить свою маленькую революцию.

У нас в деревне тоже были хипаны…

Брюс Стерлинг – прелюбопытнейшая фигура, яркий типаж, заслуживший место на пьедестале не столько как выдающийся литератор, сколько как недюжинный идеолог и организатор. Он родился 14 апреля 1954 года в одном из самых брутальных американских штатов, Техасе. Выгоревшие на солнце ковбойские шляпы, жевательный табак, музыка кантри, неистребимый мексиканский акцент в уличных перебранках, бесконечные разговоры о независимости… Еще в юности будущий гуру киберпанка отринул эти провинциальные стереотипы. Его фетишем стало печатное слово – высокотехнологичный булыжник, смертоносное оружие пролетариата информационной эпохи. Путь Брюса закономерным образом лежал на факультет журналистики – туда,