Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

века, одним из первых ее светил. Иностранцы — возьмите недавно вышедшую биографию Жида, написанную Клаусом Маном, сыном Томаса Мана, — называют Жида «наиболее выдающимся современным автором», «Моралистом с художественным гением», «чье бессмертие обеспечено». Жид был известен крайним радикализмом во многих областях жизни; а политически он был связан со всем «крайним левым», что только было во Франции ХХ-го века. Одно время он сделался даже приверженцем и попутчиком большевизма. Он дружил с Леоном Блюмом, часто, с юношеских лет и до самой французской катастрофы, бывал у Блюма дома, был его конфидентом, одно время соредактором и т. д. В начале 1940 года Жид опубликовал свой дневник за 40 лет — громадный том, свыше тысячи страниц. И здесь Жид оказывается не только личным ненавистником Блюма, но и «культурным» антисемитом. Он отрицает за «пришлыми» во Францию литераторами-евреями право считаться французскими писателями. Порто Риш, Блюм и другие авторы, вошедшие во французскую литературу, критику, театр, не писавшие никогда на другом языке, кроме французского, по мнению Жида, — не французские писатели и не могут на то претендовать. «Какое имеет для меня значение, что литература моей страны обогатится, если это будет в ущерб ее значению. Лучше исчезнуть, когда у француза не оказалось бы больше сил, чем предоставить неучу играть роль француза вместо него, его именем» (Запись от 24.1.14 г., стр. 397).

Надо помнить, кем был Жид для Франции и ее литературы, — что он был властителем дум и душ двух поколений французов, чтобы по достоинству оценить трагическую показательность этого «случая». Это индивидуальный случай, но не банальный.

Но вот антисемитизм уже как бытовое явление, в стране социализма, не то «строящегося», не то уже «построенного». В книге, выпущенной большим советским сановником Ю. Лариным в 1929 году — «Евреи и Антисемитизм в СССР», и через 12 лет по утверждении диктатуры рабоче-крестьянской власти отмечаются антисемитизм интеллигентский, антисемитизм городской буржуазии, антисемитизм деревни и даже советского рабочего класса.

Мы не имеем возможности останавливаться на поразительных фактах проявления совершенно зоологического антисемитизма, приводимых Лариным-Лурье. Отметим только, что среди причин, вызвавших за тогдашние годы проявления антисемитских настроений среди рабочих, приводится и следующая — «Недооценка необходимости борьбы с антисемитизмом естественно вытекала из прочного, десятилетиями утвердившегося представления о недоступности индустриальной рабочей среды антисемитским настроениям». Даже в такой газете, как «Правда», пишет Ларин, «за все первое полугодие 1929 г. (когда вопрос об антисемитских выступлениях уже обострился), нельзя найти ни одной статьи ...с конкретным разъяснением буржуазного влияния на пролетариат в форме антисемитизма, ни с фактическим материалом».

Можно, конечно, утешаться тем, что за вторую «двенадцатилетку» советской власти удалось добиться того, что не удалось за первую. Но это только утешение. Если об антисемитских настроениях и выступлениях в СССР за последние годы советская печать писала очень скупо и редко, — это может быть объяснено и переменой политики власти в деле оглашения подобных фактов, а не исчезновением самого антисемитизма в СССР. Вряд ли бывший советский вельможа Угланов хотел диффамировать совет-

ский пролетариат, когда публично, на собрании московского комитета ВКП, ставил следующий диагноз и прогноз: «Среди пролетариата наблюдается антисемитизм, он еще и будет наблюдаться (Ср. также статью Гр. Аронсона «Евреи в Советской России. Итоги двадцати лет» в «Новой России» № 37. 1937 г. Париж).

Об СССР и убежденнейшие его противники не скажут, что там культивируется антисемитизм правительством. Однако, и там, как в фашистских странах, где диктатура и террор является узаконенными орудиями управления, — еще замечаются вражда, зависть, презрение, рознь и все то, что родит и питает диффамацию и дискриминацию.

Наконец, в качестве последней иллюстрации, возьмем страну, если не классического, то исконного и глубоко укорененного демократизма — Соединенные Штаты Америки.

Боязливые и двоедушные — евреи и неевреи — рекомендуют об этом не говорить, из опасения, что разговоры о дискриминации и диффамации по мотивам расы и цвета кожи только способствуют усилению и распространению самой диффамации и дискриминации. Это по существу тот же близорукий рецепт, который давался пацифистами, воспрещавшими и избегавшими говорить и даже думать о возможности войны из опасения, как бы слово не претворилось в дело, и разговоры об угрозе войны не породили обстановки, в которой пушки начинают стрелять сами. Но шила в мешке не утаишь. Просмотрите газеты, научные книги, изящную литературу, законодательные предложения, судебную практику, заявления администрации, членов законодательных учреждений, служителей церкви, — что проповедуют, о чем говорят на собраниях и съездах, чем взволнованы люди и группы: партии, профессии, классы? Вы убедитесь, что и в Соединенных Штатах огромную делю общественного внимания, страстей и энергии отнимают проблемы дискриминации и диффамации лиц и групп по мотивам расы, религии, цвета кожи. И после вопроса о неграх — вопрос о евреях.

В 1941 году Доналд Стронг выпустил исследование при содействии American Counsil on Public Affairs — «Организован

ный антисемитизм в Америке». За десятилетие 1930—1940 он насчитал возникновение 121 антисемитской организации! Можно считать антисемитизм совершенно нехарактерным для американского уклада жизни — лишь занесенным сюда из Европы после первой мировой войны. Можно, вместе с многими просвещенными американскими либералами, считать, что антисемитизм более вреден и опасен для не евреев, нежели для евреев и т. д. Каковы бы ни были, однако, родословная антисемитизма и его возраст в Америке, нельзя не предположить, вместе с председателем Института обследования пропаганды, профессором Колумбийского университета Клайдом Миллером, что «послевоенные условия могут вызвать усиление тягостей жизни и бедности. Опять будет найден козел отпущения. Психологически мало разницы, станет ли козлом отпущения иностранец, негр, еврей, католик, социалист или коммунист. Послевоенные эксцессы тяжело отзовутся на одной или многих из этих или других групп меньшинства».

Естественно, поэтому, что на общем, собрании еврейских федераций в Кливленде в январе 1943 года постановлено было создать специальный центральный орган для борьбы с антисемитизмом в Соединенных Штатах и что этим делом все более активно интересуются и заняты и другие еврейские и нееврейские общественные организации.

Надо ли подчеркивать, что антисемитизм вовсе не является в наших глазах предопределенным навеки отношением к евреям со стороны не евреев? Если бы это было так, никакая борьба, идеологическая и правовая, не имела бы смысла и значения. Как раз наоборот: именно потому международная конвенция против антисемитизма и осмыслена, что, наряду с крикливым и воинствующим меньшинством, мы имеем, как правило, громадное большинство, относящееся к антисемитизму пассивно и безразлично, и другое меньшинство — передовое, численно незначительное, но качественно авторитетное и активно настроенное против диффамации и антисемитизма.

Будущее меньшинств — и