Приручи ветер - Андрей Урбанович

Наталья Васильевна вошла в кабинет и, улыбнувшись, сказала:

– Вот мы и остались одни. Так что, пришло время вашего соло, Сергей Викторович. Впервые меня назвали по имени отчеству, и скажу, мне это было лестно.

Стеклянную дверцу отворили, и моя рука заскользила по гладкой поверхности обода и тёплой упругой коже бубна. Перед глазами замелькала череда разных картин. Их было столько, что моё сознание словно застыло на развилке множества дорог, где, выбрав одну, ты как бы закрываешь для себя все другие пути. Некоторые сюжеты показались столь страшными, что у меня сразу отпала охота в них погружаться, другие походили на бесформенные сны. Поэтому, я остановил своё внимание на эпизоде, что начинался вполне понятно, даже обыденно.

Андрей Викторович испытывал эмоциональный подъём – истинное вдохновение, какое случается у поэтов и артистов в предчувствии триумфа. Он уже почти полностью облачился и взглянул на себя в зеркало.

«Главное, выдержать обрядовую сторону… Что-то всё-таки я забыл… Не пойму, что…»

– Бусы и вот это, – словно угадав ход его мыслей, сказала Марья Егоровна и подала пояс, увешенный разноцветными ленточками и змейками.

А ведь ещё позавчера из-за этого антуража вышел нешуточный скандал. Она наотрез отказывалась предоставить одежду шамана и бубен. Пришлось идти горком партии, писать бумагу, объяснять, что ему это необходимо ни для увеселения почтенной публики, а для борьбы с невежеством и мракобесием. Убедил. Наутро Марья Егоровна сама позвонила ему в деканат, и вот теперь хлопочет толстушка рядышком, и даже наряжаться помогает.

– Вы уж поосторожнее, – напутствовала она.

Андрей Викторович понимающе кивнул. Обиды на неё он не держал. Понятно, директор музея, одинокая женщина, вся отдавшая себя работе, и вроде, всё поняла. А то, что волнуется – вполне понятно.

Он вышел из комнаты, прошёл вдоль широкого коридора и, открыв двери, оказался на заднем дворе здания, где на зелёной лужайке стояла группа студентов, а также человек пять работников Краеведческого музея. Студенты, увидев его, радостно зааплодировали. За спинами собравшихся раздался насмешливый голос одного из учеников:

– Ребята, а я думал, масленицу уже сожгли.

Толпа прыснула от смеха.

– Дяденька, вы из какого театра? – пропищал тот же голос.

– Надо было спросить – из какого племени? – добавил ещё один остряк.

Андрей Викторович грозно посмотрел поверх голов и, разглядев шутников, покачал головой.

– А ну-ка, тихо! – скомандовал он. – Перед девочками будете красоваться после уроков!

Андрей Викторович выдержал многозначительную паузу и заговорил громко, с расстановкой, чтобы до всякого дошёл смысл каждой произнесённой фразы:

– Товарищи студенты! Сегодня я хочу на деле вам показать способы эмоционального воздействия на массовое сознание. Исследователи в области научного атеизма уже лет сто назад определили несколько главных составных в обрядовой стороне всех религий. Первое, конечно, особая обстановка, поэтому я и собрал вас ближе к сумеркам. Именно вечером или ночью проходили главные языческие обряды. Второе, ритм. Например, шаманы Сибири, Алтая, Дальнего Востока непременно использовали в своих мистических ритуалах бубен. И ещё одно, прошу обратить внимание на манеру вдоха и выдоха, присущую шаманам. Ритм дыхания следует ритму бубна. Напоминаю, всё это я устраиваю не для вашего увеселения, а для более глубокого усвоения материала. Вы, как будущие члены нашего общества, должны понимать, что религия – это мощное оружие, она имеет множество инструментов воздействия на мозг человека. Итак, мы начинаем. Прошу соблюдать тишину! Не отпускать дурацких шуточек. И, пожалуйста, попробуйте погрузиться в атмосферу. Я представлю вам только часть ритуала. Напомню, шаманский обряд именуется камланием, то есть, действие, произведённое камом – шаманом. Займёт это не более десяти минут.

Андрей Викторович выдохнул и приступил. Легонько постукивать по бубну, он покружился на месте. Затем, воздев бубен вверх, пританцовывая, двинулся по большому кругу. Его дыхание напоминало всхлипывание плачущего человека, который очень хочет успокоиться, но никак не может.

Сегодня он пытался воспроизвести шаманский танец, что видел на старой киноплёнке в Москве. Там – на курсах повышения квалификации было много интересного, но его отчего-то заинтересовало именно это. Сначала он начертил схему движений шамана в своём блокноте, но понял, что много им упущено. На следующий день пришлось потратить немало сил на поиски киномеханика и на уговоры повторно прокрутить кадры с шаманом. Уже дома Андрей Викторович, добиваясь достоверности, несколько раз репетировал перед зеркалом. И вот сейчас – впервые публичная демонстрация древнего обряда.

Студенты поначалу смотрели несколько свысока, улыбаясь, перешёптываясь, но постепенно, звук бубна и нарастающее дыхание, полностью поглотило их внимание.

Первый круг, посвященный Небу или Верхнему миру, Андрей Викторович прошёл уверенно и чётко, выполнив каждое движение, чем остался доволен. Его тело набирало силу, сливаясь с ритмом. Со второго круга, посвящённого Гармонии Неба, бубен зазвучал призывнее и громче.

И вдруг что-то случилось. Не снаружи, а внутри, словно сердце оборвалось и полетело куда-то вниз с неимоверной быстротой. Это падение или полёт казался бесконечным, хотя в то же самое время, Андрей Викторович ясно осознавал, что прошёл едва ли треть круга. Даже на мгновение мелькнула мысль – остановиться, сейчас же прекратить этот спектакль. Но он понял, что остановиться уже не в его силах. Ритм держал, приковывал к себе, принуждая лупить по бубну с каждым шагом сильнее, отчётливее.

В следующий миг он увидел перед собой огромное прозрачное дерево и с ужасом понял, что входит внутрь его ствола. И тут же некая невидимая сила увлекла его ввысь к самой кроне этого исполинского растения – за облака… И там прямо перед собой он увидел лицо старика в таком же шаманском одеянии. Азиатские глаза смотрели пронзительно и, в то же время, насмешливо. Старик протянул руку и размашисто хлопнул по бубну. Раздался оглушительный гром, который поглотил все звуки мира, а затем последовала тишина – невыносимое, выламывающее сознание, безмолвие…

Андрей Викторович – профессор научного атеизма упал на спину, вздрагивая мелкой дрожью, словно сквозь него шёл электрический ток. Сначала никто ничего не понял, только Марья Егоровна, подавшись вперёд грузным телом, раздвинула ряды зрителей и укоризненно произнесла:

– Вы же обещали, не падать на землю…

Но уже в следующую секунду стало ясно, профессору плохо.

Студенты окружили его плотным кольцом. Кто-то растирал вески, кто-то силился приподнять его одеревеневшее тело, а директриса музея безуспешно пыталась разогнуть пальцы, что мёртвой хваткой сжимали бубен.

– М-да… – протянула Наталья Васильевна. – Если бы ты, Виктор, не рассказал… Да нет, не то я говорю. Если бы я знала тебя чуть хуже, то подумала, что это всё хорошо отрепетированная сцена, – сказала она моему отцу.

– Вы знаете эту историю? – спросил я.

– В нашем городе эту историю знают почти все, – ответила она.

– Жаль. Я хотел удивить, – сказал я. – А что с этим человеком было потом?

– Потом?.. Он окончательно свихнулся, – сказала Наталья Васильевна, строго глядя на отца. – Перевёз свою семью в деревню, чем испортил карьеру собственной жены. Она была молодым перспективным преподавателем – университет, красный диплом, кандидатская и всё такое. А там ей пришлось работать сельским учителем.

– Разве это плохо? – удивился я. – У меня бабушка тоже в деревенской школе работает.

– Действительно, что же тут плохого? – улыбнулся папа.

– Согласна, здесь ничего плохого нет. Но там было продолжение. Через пару лет он бросает жену, ребёнка и отправляется на поиски того – не ведаю чего. Находит или нет, никто не знает. Но в семью он не возвращается, живёт отдельно, а более подробно, может быть, твой папа расскажет, – внезапно завершила свой рассказ Наталья Васильевна.

– Непременно расскажу, только в другой раз, – согласился папа.

Глава семнадцатая. Браслет и Тор

Дом