Авангард и психотехника - Маргарета Фёрингер

фильмом. Приспособление поведения животных к особенностям кинокамеры изменяло порядок взаимодействия съемочной аппаратуры и животных. Камера снова выступала здесь не просто как средство для фиксации поведения животных, она определяла то, что в принципе должно было происходить, чтобы получился «хороший кадр». Не животные требовали корма, а кинокамера обусловливала и необходимость как их кормления, так и необычного, продиктованного голодом их поведения. Таким образом, условием удачного протекания эксперимента являлось не просто присутствие некой аппаратуры, а, скорее, столкновение одного определенного технического условия с другим или даже столкновение двух экспериментальных пространств. Именно тогда, когда один участник эксперимента должен был приспосабливаться к другому – киноаппаратура к животному или наоборот – проявлялись остававшиеся прежде незаметными проблемы: по необходимости менялись установки аппаратуры, менялось поведение животных, то есть сам объект исследования, а вместе с этим и конечный продукт эксперимента – кинолента. Подобная ситуация хорошо знакома каждому физиологу, который в своей работе постоянно должен соединять живой организм и измерительный прибор. Точно так же и подопытные животные Павлова приспосабливались к условиям съемочной площадки: «Чтобы исключить всякую ненормальность при съемке, всякое влияние необычной обстановки (например, раздражение от искусственного освещения), мы специально до съемки производили опыт несколько раз при съемочном освещении. Свет, таким образом, органически входил в условия опыта»[393]. Собаки Павлова должны были привыкнуть к палящим лампам, слоны в зоопарке к своеобразным ритуалам кормления, а шаловливые дети – к тому, чтобы сидеть спокойно. Физиологи, сотрудники зоопарка и воспитатели должны были постоянно договариваться со съемочной группой об условиях освещения и размерах пространства. Кинокамеру нужно было переставлять с места на место, чтобы не слишком травмировать животных и детей, а режиссеру пришлось придумать такую технику монтажа, чтобы соединить отснятый в разных местах материал. Экспериментальная рутина лаборатории Павлова изменилась с началом съемки точно так же, как изменилась экспериментальная работа кинооператора с животными в зоопарке под впечатлением того, что он узнал о физиологии. Сотрудники лаборатории, как и съемочная группа, не жалели усилий на искусственное воссоздание максимально естественных ситуаций. Однако при создании «Механики головного мозга» ситуация была еще сложнее: в результате скрещивания кино и лаборатории стало почти невозможным провести четкую границу между миром искусственным и миром естественным – они соединились[394].

Несмотря на очевидные параллели с работой Павлова, Пудовкин, в отличие от него, не мог рассчитывать, что на его кинематографические раздражители последуют точно предсказуемые реакции: он не выполнил своим фильмом заявленную программу по изучению человеческого внимания как «строго закономерного процесса»[395]. Или, рассуждая еще более точно, ему не удалось представить достаточных доказательств полученным научным результатам. Каким бы простым ни выглядел пример с животными в зоопарке, но применительно к экспериментализации кинематографического восприятия он упрямо доказывает, что главным предметом интереса Пудовкина было совсем не человеческое восприятие, а функционирование его кинокамеры и ее технические «условия восприятия». Пудовкин не изучал как таковое ни поведение животных в зоопарке, ни внимание зрителей в кинотеатре, но очень интересовался возможностью киноаппаратуры взаимодействовать и с теми и с другими. Приравнивая друг к другу объектив камеры и человеческое восприятие, которое, как он считал, без проблем приспособится к условиям, задаваемым киноаппаратурой, режиссер шел по пути, уже проложенному экспериментальными психологами конца XIX века. Однако «склейки», объединявшие отдельные части эксперимента Пудовкина, обладали гораздо более высокой степенью эластичности, что в результате угрожало стабильности всего его построения. Технические средства, использованные режиссером, включали в себя не только прибор, фиксирующий эксперимент, – кинокамеру, но и монтажный стол, и проектор, которые хотя и не одновременно, но последовательно принимали участие в эксперименте, продвигая его по дальнейшим этапам. Подопытными объектами Пудовкина были сначала физиологические организмы, которые нужно было репрезентировать кинематографическими средствами; затем – животные и дети, поведением которых перед камерой Пудовкину приходилось руководить, и, в конце концов, зрители, смотревшие его фильм. Таким образом, его киноэксперимент состоялся трижды: в физиологической лаборатории, в киностудии и в кинозале. Если задуматься над тем, что характеристикой научности эксперимента является наличие некой константы, что, несмотря на все возможные вариации, он содержит и устойчивые к изменениям элементы, то вызывает сомнения возможность проведения научного эксперимента с таким количеством объектов, участников и инструментов. И о какого рода эксперименте тут может идти речь?

Рефлексология в кино и при помощи кино

Должны ли мы признать художника плохим исследователем только из‐за того, что он проводит свои эксперименты не в лаборатории и не в соответствии с четко установленными правилами? Павлов не использовал киноаппаратуру в своей лаборатории, но он, очевидно, терпел съемки Пудовкина и перенос положений рефлексологии с человека на технические средства и их реципиентов, что одновременно означает ее перенос с единичных, индивидуальных подопытных объектов на множественные (зрители в кинотеатре). Это имел в виду Пудовкин, когда заявлял, что результаты рефлексологии «могут быть зафиксированы только объективом съемочного аппарата»[396], или что при помощи кино можно исследовать «поведение толпы»[397], или что действие кинематографии нужно «всегда проверять не на себе, а на людях (на действительной, на истинной, не субъективной, а объективной практике)»[398]. Действие монтажа Пудовкина в качестве раздражителя, вызывающего реакции, приблизило его к проблеме, которой занимался Павлов: «‹…› на определенной стадии сна у нормальных собак наблюдается обратное действие условного раздражения. Позитивное раздражение угнетается, тогда как негативное, вызывающее торможение, приобретает положительную динамику»[399]. Как же соотносилась лаборатория Павлова – старательно изолированное пространство, отгороженная от внешнего мира «башня молчания» – с открытым пространством экспериментов Пудовкина – залом кинотеатра?

Психоневрологический институт Бехтерева и другие места происшествий

Только для того, чтобы выяснить, где находятся все те места, в которых Пудовкин снимал свой фильм, нужно провести детективное расследование, поскольку в ленинградской лаборатории Павлова проводились только опыты на лягушках и собаках. Эксперименты с обезьянами проходили в научном учреждении, принесшем Советскому Союзу международную известность, – в Институте мозга при Коммунистической академии в Москве, занимавшемся не только изучением мозга Ленина[400]. Съемки морских львов, крокодилов и слонов были организованы в располагавшемся по соседству с лабораторией Павлова Ленинградском зоопарке, где подрабатывали некоторые сотрудники известного физиолога. И играющие дети, очевидно, гонялись за мячиком не в помещении физиологической лаборатории, а в одном из детских садов. Сам Павлов никогда не занимался изучением условных рефлексов у маленьких детей. Их исследовал, как гласят титры фильма, его бывший аспирант Н. Красногорский; в его лаборатории в Ленинграде, вероятно, и снимались эксперименты над рефлексами у детей. Н. Красногорский не удовлетворился выявлением безусловных рефлексов у новорожденных, с которых начинается третья часть «Механики головного мозга» – демонстрация развития условных рефлексов у людей[401]. Он изучал также и условные рефлексы на основании выделения слюны и частоты глотков, записывал жевательные движения при помощи кимографа и таким образом разработал классический метод выработки условного рефлекса у младенцев. Все эти сцены, однако, были опущены в официальной киноверсии научно-популярного фильма[402].

Также бросается в глаза, что в заглавных титрах фильма заявлено шесть сцен, из которых показаны только четыре. Если заглянуть в сопроводительную брошюру к фильму, то становится ясно, что должны существовать и кадры, отснятые в лаборатории Красногорского. Эти кадры демонстрируют пугающие сцены: ребенок лежит в темном помещении, весь опутанный шнурами лабораторных приборов, пневматическим нажимом осуществляется формирование условного рефлекса в момент поедания сладостей. «Экспериментатор, – как педантично информирует брошюра, – находится в специальной изолированной будке, из которой он следит через маленькое окошко за опытом»[403].